Франческо и паоло. Франческа да Римини: исторические факты, образ в произведениях литературы, живописи и музыки

Очередная статья на восстановление.

ГЕРОИНЯ ПОНЕВОЛЕ

Удивительная штука - слава. Кто-то годами и годами безрезультатно бьется, чтобы заявить о себе, а кому-то даром не нужная всемирная известность падает на плечи неожиданно и пристает намертво, причем обстоятельства этого нечаянного обретения бессмертия могут быть весьма неприятными.
Так, в один не очень-то прекрасный, но точно не установленный день в конце тринадцатого века некий благородный итальянский синьор во гневе ревности обессмертил свою жену одним движением руки: убил ее, проткнув шпагой. Если точно, несчастную в памяти народной оставил не он сам, а поэт, но это уже мелочи, ведь не будь самого убийства, писать поэту было бы нечего.

(Паоло, Франческая, Данте и Вергилий - иллюстрация к "Божественной Комедии")

Наиболее проницательные читатели уже поняли, что поэтом был Данте, сердитым итальянским господином - не кто иной, как Джованни (Джанчотто) Малатеста по прозвищу Хромой, а несчастной его жертвой - Франческа да Римини, урожденная да Полента.
По мнению исследователей, вся эта историяпроизошла, вероятнее всего, в промежутке между февралем 1283-го (когда Паоло вернулся в Римини) и 1284-м годом. Во всяком случае, в 1286-м Джанчотто женился повторно, что подтверждено документальными свидетельствами, и вряд ли он сделал это прямо сразу после своего преступления.

След в искусстве
История Паоло и Франчески сегодня является одной из наиболее известных в мире любовных трагедий. Однако, в отличие от таких слезоточивостей, как «Отелло, венецианский мавр» или «Ромео и Джульетта», эта история предстала миру не в виде отдельного литературного произведения. Впервые читатель столкнулся с парой несчастных любовников в «Божественной Комедии» Данте, где их история рассматривается в Пятой песни «Ада».
Надо сказать, что отношение Данте к убиенным, если судить по «Божественной Комедии», можно определить как неоднозначное. Он поместил их не в Рай и даже не в Чистилище - но все же и не прямо в Ад, а в самом начале пути к нему. Поэт явно им сочувствовал, но не мог открыто одобрять супружескую измену - общество бы не поняло, а проблем с ним у Данте и так было хоть отбавляй.

Праздничные суды
Довольно банальная, казалось бы, тема супружеской измены мало кого из творческих людей оставила равнодушным в данном случае. Историю Паоло и Франчески комментировал Боккаччо, к ней приложился Габриэле Д’Аннунцио, не смогли пройти мимо нее литераторы и поэты Бокер, Гейзе, Блок, композиторы Чайковский и Рахманинов, а также многочисленные художники и иллюстраторы - например, Энгра и Доре.
Виноват ли в том поэтический талант Данте, или же есть в этом бытовом убийстве на почве ревности что-то особенное, не очень понятно, однако факт остается фактом: людские умы по сей день никак не успокоятся на этот счет.
К примеру, в июне 1992-го года в Равенне прошел публичный пересмотр истории Паоло и Франчески. Событие это было призвано восстановить максимально близко к реальности обстоятельства, приведшие к трагедии, и являло собой самый настоящий суд над Джанчотто - с обвинителями, адвокатом, и всем, что полагается на суде. Правда, не было самого обвиняемого, но это уже мелочи, учитывая, что расследование убийства запоздало на каких-то шесть-семь столетий.
Кстати, эта инициатива страшно возмутила Флоренцию, которая уже много веков грызется с Равенной из-за Данте. Напомним, что первая отправила великого поэта в пожизненное изгнание, а вторая, наоборот, приютила его, а «Божественная Комедия» была начата во Флоренции, но завершена в Равенне. Ни один из городов уступать своих позиций в битве за наследие и, особенно, прах поэта не собирается, так что стычкам и взаимным претензиям конца-края не видать по сей день.
Так вот, флорентийская общественность не замедлила объявить мероприятие профанацией, направленной на опошление одного из красивейших поэтических произведений человечества, а также потребовала оставить в покое останки великого поэта. Дело в том, что все действие проходило на площади Святого Франциска в полусотне метров от могилы Данте. Равенна, впрочем, наплевала на претензии, так что мероприятие состоялось.
В мае 2010-го года был проведен еще один судебный процесс над Джанчотто. На сей раз произошло это в Римини, в Палаццо Аренго, что находится на пьяцца Кавур в самом центре города. Процесс и в этот раз был открытым, но проходил не как самостоятельное действо, а в рамках «Международных Дней памяти Франчески да Римини» , которые проводятся с 2007-го года и включают в себя семинары для студентов и преподавателей, средневековую ярмарка в центре города, экскурсии по имеющим отношение к этой истории местам, а также многое другое.

Едина в двух лицах
Координатор «Дней...», профессор урбинского университета, журналист и социолог Ферруччо Фарина уже много лет занимается феноменом Франчески да Римини. Он считает, что сегодня нельзя говорить об одной героине, поскольку давно уже существуют две разных Франчески. Одна - реальная, какой она была и какой представил ее на публичный суд Данте Алигьери: несчастный пример того, как не следует поступать в супружеской жизни. Обычная женщина, никакой не ангел во плоти. Фарина пишет: «Она никогда не была красавицей, и первое время художники так ее и изображали - с довольно неприятными чертами лица ».

(По мнению исследователей, женщина справа - реальная Франческа да Полента да Римини)

Вторая же Франческа - плод фантазии читателей «Божественной Комедии». Неверная жена, каких во все времена было с избытком, превратилась в прекрасную даму, красавицу и вообще идеал возлюбленной, могущей побороться с дантовой же Беатриче и Лаурой Петрарки. «В бесстрашную умницу и дерзкую красавицу ее превратили к концу XVII века - с тех самых пор она окончательно отделилась от «Божественной Комедии» и стала в человеческом восприятии самостоятельным персонажем ».

Было - не было
Парадоксально, но несмотря на факт супружеской измены, Франческу часто отождествляют с понятиями «верность» и «вечная любовь», при этом в период объединения Италии, она стала чуть ли не символом свободы у некоторых патриотов. В общем, как Дон Кихот приписывал своей Дульсинее небывалые качества, так и почитатели нашей героини дофантазировали многие детали трагедии, каких изначально не было в помине.
Например, расхожей идеей является является насильственное замужество. В общем, да, брак Франчески преследовал политические цели: ее отец, правитель Равенны, хотел породниться с Малатеста и перекинуть, таким образом, мостик из своих владений в Римини, а то и дальше, в Монтефельтро. Однако нет никаких свидетельств того, что Франческа падала в обморок от отвращения к мужу или что на момент свадьбы была прочно влюблена в деверя или кого-либо другого.
Измена Франчески сразу же после свадьбы тоже, по всей вероятности, народный фольклор, ведь на момент смерти у Франчески и Хромого имелась дочь-подросток. Вряд ли любовникам удавалось скрываться на протяжении более чем десятка лет. А уж история с лючком, через который якобы лазил к любовнице давно и прочно женатый Паоло Красивый, и вовсе не выдерживает никакой критики.

Кто не успел, тот опоздал
Вообще, глупо отрицать: не спекулировал на этой трагедии только ленивый. Что городские власти пришедшего к тому времени в упадок Римини могли бы неслабо заработать на имени Франчески да Полента, озвучил еще в девятнадцатом веке французский журналист Шарль Ириарте. К его идее прислушались, и все получилось как надо: уроженка Поленты сегодня прочно ассоциируется именно с Римини, а не со своей малой родиной и даже не с Равенной.

(Градара, комната Франчески. Фото gradara.org)

Соседняя Градара подсуетилась и «поместила» трагедию в свой великолепный замок, хотя никаких доказательств того, что история происходила именно там, нет. Сантарканджело-ди-Романья в последние годы открыто оспаривает право Градары на роль места действия, но в Сантарканджело не сохранились те византийские постройки, в которых по мнению местных историков, происходило действие, а городской замок хоть и принадлежал все тому же семейству Малатеста, был построен значительно позже. К тому же он имеет довольно невзрачный вид и вовсе не имеет знаменитого лючка, которому безосновательно уделяется столь пристальное внимание.
Словом, каждый из городов тащит одеяло на себя - ведь легенда притягивает туристов, а туристы приносят деньги. К самим туристам применима цитата из другого великого поэта: «Ах, обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад». Собственно, и «Божественная Комедия» - единственный письменный источник, повествующий об этой истории - всего лишь литературное произведение. Данте был поэт, так что ни о каком серьезном свидетельстве в этом случае и речи быть не может.

Политика
Между тем, в последнее время среди историков все большую популярность приобретает версия того, что убийство Франчески было совершено вовсе не из ревности, а по банальным политическим мотивам. Очень уж непростой была ситуация в политике на тот момент и слишком уж в ходу были так называемые браки стратегического значения. К примеру, в семействе да Полента в этом плане одной Франческой дело не ограничилось: ее родной брат был таким же образом женат на Маддалене, младшей сестре все тех же Паоло и Джанчотто.
Джованни Малатеста был однозначно заинтересован в том, чтобы убрать с пути более красивого и удачливого по части карьерного роста младшего брата, уже отмеченного на тот момент Римским Папой. А что пострадает собственная жена - дело десятое, долго ли другую найти. Тем более, что организаций по защите женщин от домашнего насилия и просто понятия «права женщин» в те времена не водилось.Таким образом, вполне возможно, что между Паоло и Франческой вообще не было никакой любовной связи, а просто потребовалась какая-то «приличная» причина для братоубийства.
Важным свидетельством тому, что убийство Паоло и Франчески могло быть политическим, является, кстати, то самое отсутствие документальных источников. С 1295-го года Малатеста надолго становятся полноправными хозяевами Римини, что дает им полную власть над архивами и возможность вымарывать в них все, что душа пожелает - в первую очередь, разумеется, компромат на самих себя.
Однако всем рот не заткнешь. Пятую песнь «Ада» Данте писал еще не добравшись до Равенны, где мог бы услышать ее из уст близких родственников Франчески. Это означает лишь одно: история двух несчастных уже успела на тот момент получить достаточную огласку, чтобы о ней узнал находящийся на другом конце страны поэт.
Словом, до тех пор, пока не изобретут машину времени, узнать точно, что же именно случилось в конца тринадцатого века в семействе Малатеста, не представляется возможным. На этом и закончим.

Продолжаю мой маленький проект "Музы Прерафаэлитов," тем более что теперь я мучаю этими картинами своих студентов. Но ничего, пусть приобщаются к мировой культуре. Тем более, что им вроде бы нравится.

Сегодня подборка посвящена Франческе из "Божественной комедии." Разумеется, данте Габриэль Россетти не мог пройти мимо такой темы.

Feuerbach

Оригинал (спасибо mlle_anais )
I" cominciai: «Poeta, volontieri
parlerei a quei due che "nsieme vanno,
e paion sì al vento esser leggieri».

Ed elli a me: «Vedrai quando saranno
più presso a noi; e tu allor li priega
per quello amor che i mena, ed ei verranno».

Sì tosto come il vento a noi li piega,
mossi la voce: «O anime affannate,
venite a noi parlar, s"altri nol niega!».

Quali colombe dal disio chiamate
con l"ali alzate e ferme al dolce nido
vegnon per l"aere, dal voler portate;

Cotali uscir de la schiera ov"è Dido,
a noi venendo per l"aere maligno,
sì forte fu l"affettuoso grido.

«O animal grazioso e benigno
che visitando vai per l"aere perso
noi che tignemmo il mondo di sanguigno,

Se fosse amico il re de l"universo,
noi pregheremmo lui de la tua pace,
poi c"hai pietà del nostro mal perverso.

Di quel che udire e che parlar vi piace,
noi udiremo e parleremo a voi,
mentre che "l vento, come fa, ci tace.

Siede la terra dove nata fui
su la marina dove "l Po discende
per aver pace co" seguaci sui.

Amor, ch"al cor gentil ratto s"apprende
prese costui de la bella persona
che mi fu tolta; e "l modo ancor m"offende.

Amor, ch"a nullo amato amar perdona,
mi prese del costui piacer sì forte,
che, come vedi, ancor non m"abbandona.

Amor condusse noi ad una morte:
Caina attende chi a vita ci spense».
Queste parole da lor ci fuor porte.

Quand"io intesi quell"anime offense,
china" il viso e tanto il tenni basso,
fin che "l poeta mi disse: «Che pense?».

Quando risposi, cominciai: «Oh lasso,
quanti dolci pensier, quanto disio
menò costoro al doloroso passo!».

Poi mi rivolsi a loro e parla" io,
e cominciai: «Francesca, i tuoi martiri
a lagrimar mi fanno tristo e pio.

Ma dimmi: al tempo de" dolci sospiri,
a che e come concedette amore
che conosceste i dubbiosi disiri?».

E quella a me: «Nessun maggior dolore
che ricordarsi del tempo felice
ne la miseria; e ciò sa "l tuo dottore.

Ma s"a conoscer la prima radice
del nostro amor tu hai cotanto affetto,
dirò come colui che piange e dice.

Noi leggiavamo un giorno per diletto
di Lancialotto come amor lo strinse;
soli eravamo e sanza alcun sospetto.

Per più fiate li occhi ci sospinse
quella lettura, e scolorocci il viso;
ma solo un punto fu quel che ci vinse.

Quando leggemmo il disiato riso
esser basciato da cotanto amante,
questi, che mai da me non fia diviso,

La bocca mi basciò tutto tremante.
Galeotto fu "l libro e chi lo scrisse:
quel giorno più non vi leggemmo avante».

Mentre che l"uno spirto questo disse,
l"altro piangea; sì che di pietade
io venni men così com"io morisse.
E caddi come corpo morto cade.

Данте Алигьери
73 Я начал так: "Я бы хотел ответа
От этих двух, которых вместе вьет
И так легко уносит буря эта".

76 И мне мой вождь: "Пусть ветер их пригнет
Поближе к нам; и пусть любовью молит
Их оклик твой; они прервут полет".

79 Увидев, что их ветер к нам неволит:
"О души скорби! - я воззвал. - Сюда!
И отзовитесь, если Тот позволит!"

82 Как голуби на сладкий зов гнезда,
Поддержанные волею несущей,
Раскинув крылья, мчатся без труда,

85 Так и они, паря во мгле гнетущей,
Покинули Дидоны скорбный рой
На возглас мой, приветливо зовущий.

88 "О ласковый и благостный живой,
Ты, посетивший в тьме неизреченной
Нас, обагривших кровью мир земной;

91 Когда бы нам был другом царь вселенной,
Мы бы молились, чтоб тебя он спас,
Сочувственного к муке сокровенной.

94 И если к нам беседа есть у вас,
Мы рады говорить и слушать сами,
Пока безмолвен вихрь, как здесь сейчас.

97 Я родилась над теми берегами,
Где волны, как усталого гонца,
Встречают По с попутными реками.

100 Любовь сжигает нежные сердца,
И он пленился телом несравнимым,
Погубленным так страшно в час конца.

103 Любовь, любить велящая любимым,
Меня к нему так властно привлекла,
Что этот плен ты видишь нерушимым.

106 Любовь вдвоем на гибель нас вела;
В Каине будет наших дней гаситель".
Такая речь из уст у них текла.

109 Скорбящих теней сокрушенный зритель,
Я голову в тоске склонил на грудь.
"О чем ты думаешь?" - спросил учитель.

112 Я начал так: "О, знал ли кто-нибудь,
Какая нега и мечта какая
Их привела на этот горький путь!"

115 Потом, к умолкшим слово обращая,
Сказал: "Франческа, жалобе твоей
Я со слезами внемлю, сострадая.

118 Но расскажи: меж вздохов нежных дней,
Что было вам любовною наукой,
Раскрывшей слуху тайный зов страстей?"

121 И мне она: "Тот страждет высшей мукой,
Кто радостные помнит времена
В несчастии; твой вождь тому порукой.

124 Но если знать до первого зерна
Злосчастную любовь ты полон жажды,
Слова и слезы расточу сполна.

127 В досужий час читали мы однажды
О Ланчелоте сладостный рассказ;
Одни мы были, был беспечен каждый.

130 Над книгой взоры встретились не раз,
И мы бледнели с тайным содроганьем;
Но дальше повесть победила нас.

133 Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем
Прильнул к улыбке дорогого рта,
Тот, с кем навек я скована терзаньем,

136 Поцеловал, дрожа, мои уста.
И книга стала нашим Галеотом!
Никто из нас не дочитал листа".

139 Дух говорил, томимый страшным гнетом,
Другой рыдал, и мука их сердец
Мое чело покрыла смертным потом;

142 И я упал, как падает мертвец.

Alexandre Cabanel

Ary Scheffer

Gaetano Prevati

Joseph Noel Paton

John Keats
A Dream, After Reading Dante"s Episode Of Paolo And Francesca

As Hermes once took to his feathers light,
When lulled Argus, baffled, swooned and slept,
So on a Delphic reed, my idle spright
So played, so charmed, so conquered, so bereft
The dragon-world of all its hundred eyes;
And seeing it asleep, so fled away,
Not to pure Ida with its snow-cold skies,
Nor unto Tempe, where Jove grieved a day;
But to that second circle of sad Hell,
Where in the gust, the whirlwind, and the flaw
Of rain and hail-stones, lovers need not tell
Their sorrows. Pale were the sweet lips I saw,
Pale were the lips I kissed, and fair the form
I floated with, about that melancholy storm.

Джон Китс
ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ ОТРЫВКА ИЗ ДАНТЕ
О ПАОЛО И ФРАНЧЕСКЕ

Как устремился к высям окрыленно
Гермес, едва был Аргус усыплен,
Так, волшебством свирели вдохновленный,
Мой дух сковал, сломил и взял в полон
Стоокое чудовище вселенной -
И ринулся не к холоду небес,
Не к Иде целомудренно-надменной,
Не к Темпе, где печалился Зевес, -
Нет, но туда, к второму кругу ада,
Где горестных любовников томит
Жестокий дождь и бьет лавина града,
И увлекает вихрь. О скорбный вид

Бескровных милых губ, о лик прекрасный:
Со мною он везде в круженье тьмы злосчастной!
(Сергей Сухарев)

Amos Cassioli

Наша беседа началась с воспоминания о всем известной сейчас и очень простой на первый взгляд любовной истории, рассказанной Данте Франческой да Римини. Почти за пятьдесят лет до моего приезда в Равенну, примерно в 1275 году, Франческа, дочь синьора Равенны Гвидо да Полента-старшего, была выдана замуж за уродливого Джанчотто Малатеста , синьора Римини. Она полюбила его красивого сводного брата Паоло и вместе с ним была убита ревнивым мужем. Данте включил в пятую песнь «Ада» рассказ Франчески - ее тени, уносимой губительным вихрем, - и этот рассказ приобрел такой же резонанс, как история Ромео и Джульетты, и в течение семи веков сжимает сердце каждого читателя «Божественной комедии». Сам Данте первый почувствовал мучительное сострадание к бедным влюбленным, читавшим роман о Ланчелоте и Джиневре и вслед за героями романа соединившим свои губы в поцелуе, который стал первым шагом к смерти и посмертным мукам. Это он, выслушав рассказ Франчески да Римини, «упал, как падает мертвец». Прекрасная характеристика этой сцены у Де Санктиса («Данте растерян, он отвечает как во сне, как бы говоря сам с собой, не может ответить Франческе и под конец падает как мертвец; Данте - мучительное эхо Ада - несет вниз человеческое сердце»…) кажется выражением эмоционального впечатления многих поколений читавших «Ад», впечатление, которое сохранится в веках.

Я спросил Данте, почему среди ужасов воображаемого ада и всех реальных ужасов жестокого века судьба Франчески и Паоло произвела на него наибольшее впечатление и заставила закрепить это впечатление для мира в рассказе, не имеющем подобных по лаконичности, простоте и впечатляющей силе.

Поэт ответил, что узнав о любви и гибели Франчески, он уже никогда не мог уйти от преклонения перед возвышенностью этой любви и от скорбного воспоминания о ее участи. Данте наблюдал невыносимые страдания всей Италии, его сердце вместило страдания всего мира, он пережил крушение идеалов флорентийского гибеллина, потерял надежду увидеть родной город, узнал горечь изгнания, но мировая и личная скорбь не заслонила трогательного образа Франчески и разрывающего сердце сострадания к ее судьбе. Пытаясь объяснить интенсивность этого чувства, Данте говорил, что Франческа и Паоло не были участниками политических интриг, религиозных и династических коллизий. Они были жертвами таких интриг и коллизий. Ценность их чувства, ценность их жизни - это ценность индивидуальной, неповторимой жизни.

В этом разговоре с Данте весной 1321 года я особенно сильно почувствовал характерное для поэта признание реальности и неповторимости конкретного, локального. Это чувство приближало Данте к тем, кто противопоставлял средневековой абстракции человека как носителя первородного греха, жаждущего спасения в лоне церкви, иного, конкретного, живого, «номиналистического» человека Возрождения.

Данте в этой связи говорил о ценности мгновения, о хрупкой прелести локального и исчезающего, о стремлении сохранить его, стремлении, составляющем душу поэзии. Мне трудно сейчас передать слова Данте, он говорил не терцинами, но построение фраз, интонации, модуляции голоса, выражение лица приближали его реплики к поэтической речи, которая только и могла выразить многокрасочность происходящего. Я невольно вспомнил высказанное в «Божественной комедии» тоскливое прощание с навсегда уходящим сегодняшним днем. В VIII песне «Чистилища» есть пронизанная примиренной грустью строка о «дальнем звоне, подобном плачу над умершим днем». И так же неповторимо индивидуальное счастье, и так же грустна его эфемерность. И тем грустнее, чем полней, неповторимей и индивидуальней оно.

Мне хотелось спросить Данте, почему суровая и жесткая архитектоника «Ада» с неизбежной карой, с полным подчинением грешника общей судьбе сочетается с нежным участием к индивидуальной судьбе Франчески, столь далекой от убеждений и симпатий поэта, населившего круги ада, руководствуясь железными нормами, вытекающими из этих убеждений. Как сочетается апология любви Франчески с суровым наказанием грешницы? Куда ведет эта коллизия поэтики, поэтического сострадания к преходящей земной любви и пафоса мировой архитектоники? Нет ли здесь веяния новой эпохи, еще не наступившей, но уже приближающейся?

Данте ответил мне не сразу. Вернее, я не сразу извлек из его слов ответ на этот вопрос, который, впрочем, и не был задан в прямой и далекой от начала XIV века форме, в какую я его облек сейчас. Данте заговорил о своем друге Гвидо Кавальканти , авторе знаменитой любовной канцоны, и о теме любви и отношении к ней в средневековых философских и теологических трактатах. Постепенно выяснялась его собственная концепция, очень близкая к концепциям Возрождения. Данте вспоминал о литературных спорах конца предыдущего столетия, но эти воспоминания при всей своей философской глубине оставались автобиографическими. То, что поэт говорил о своих любовных сонетах, о «Новой жизни», о стихах Кавальканти и других поэтов того времени, сливалось с рассказом о личных импульсах поэзии. И прежде всего о Беатриче.

В свою очередь, эволюция самой любви не отделялась в этих воспоминаниях от эволюции философии любви. Данте обсуждал философию любви, какой она излагалась в некоторых известных ему средневековых трактатах и в средневековой поэзии. Трактатов было немного, совсем немного. Почти непрерывное обсуждение философии любви началось позже. Я читал некоторые сочинения XV–XVI веков, в том числе комментарии Марсилия Фичино к «Пиру» Платона, «Диалоги о любви» Иегуды Абарбанеля , другие работы, продолжавшие неоплатоническую традицию, затем вышедшую за пределы этой традиции, найденную и опубликованную уже в наше время («наше» в исходном для меня отсчете времени, в 1963 году) «Любовную философию» Франческо Патрици , а также современные (в том же хронологическом смысле), посвященные Возрождению историко-литературные обзоры. То, что говорил Данте, было очень несредневековым, очень созвучным XV и XVI векам, оно невольно модернизировалось в моем сознании, с опережением на полтора-два века, и я изложу идеи Данте в такой модернизированной, ренессансной форме.

Возвышенная любовь - чем она возвышенней, тем больше - выделяет личность любимой, делает ее нетождественной всему миру, незаменимой. На постоянный вопрос: «Почему ты любишь?» - нельзя, по мнению Данте, ответить перечислением предикатов, они приравнивают объект любви другим; единственный ответ: «Ты - это ты, ты нетождественна никому, ты единственная»…

Данте не забывал о начале беседы, возвращался к Франческе да Римини, поводом для обобщения были чувства Паоло и Франчески. Но вскоре он вспомнил один из своих сонетов, где любовь рассматривается уже не как изоляция индивидуальной судьбы от общей, а как исходный пункт преобразования общей судьбы:

Залит проклятым ядом целый свет;
Молчит объятый страхом люд смиренный.
Но ты, любви огонь, небесный свет,
Вели восстать безвинно убиенным.
Подъемли Правду, без которой нет
И быть не может мира во Вселенной.

Вчера (уже даже, получается, позавчера) съездила в Оперный на "Франческу да Римини" Рахманинова. Эта опера ставится в Малом зале, идёт опять-таки в полуконцертном исполнении: с условными костюмами и намёком на декорации. Режиссёр-постановщик - всё тот же наш продуктивнейший Вячеслав Стародубцев, которого Вадим Журавлёв обзывает скучнейшим. Относительно "Пиковой дамы" могу даже согласиться, а вот "Франческу" он поставил неплохо, обыграв, как водится, балкон и верхние боковые галереи Малого зала, чтобы предметно показать те внутренние дистанции, которые на самом деле разделяют героев.

Эта опера Рахманинова трудна для постановки прежде всего тем, что вокала там не так уж и много. В описаниях часто указывается, что она ближе по структуре к кантате. А симфонические части на сцене надо чем-то заполнять. Стародубцев заполнил хождениями хора (это должно изображать полёт грешных душ, носимых адских вихрем), игрой с античными масками (каждый персонаж имеет свою маску. Маски, видимо, символизируют архетипическое, вечное в персонажах конкретной истории. А может, скрывает подлинную сущность каждого) и пластическими этюдами. Вот такими:

Это Паоло и Франческа, несомые адским вихрем. А вот они же (Паоло - Сергей Кузьмин, Франческа - София Бачаева) собираются предаться любви:

А вот персонажи в масках в финальной сцене (слева Сергей Кузьмин и София Бачаева):

Честно сказать, я не вполне уверена в эстетической высоте пластических этюдов, но, в конце концов, если кому-то не хочется смотреть, можно прикрыть глаза и слушать музыку. Музыка Рахманинова грандиозна, а маэстро Дмитрий Юровский, противу обыкновения, не "размазывает" оркестр, а даёт ему мощное звучание и не загоняет темп (послушала я на Ютубе финал под управлением Михаила Плетнёва - там просто гоп-галоп, гоп-галоп"). Я вообще люблю Рахманинова, а эту оперу особенно, и позавчера ездила слушать уже третий раз, чем потрясла девочку-скрипачку из оркестра, которой сообщила этот факт (у нас Малый зал так устроен, что оркестранты выходят вместе со зрителями, и можно поблагодарить музыкантов и перекинуться словом).

В третий раз я поехала, чтобы послушать новых для себя исполнителей партий Паоло и Франчески - были как раз Сергей Кузьмин и София Бачаева, а до этого я дважды слушала с Владимиром Кучиным и Анной Даттай. Но все три раза партию Ланчотто Малатесты пел Алексей Зеленков, и я очень рекомендую и новосибирцам, и гостям нашего города сходить у нас на эту оперу прежде всего ради того чтобы услышать Алексея, пока он ещё не "запел" эту роль или пока его не сманили в Большой театр (а приглашали, известно достоверно).

(Алексей Зеленков в роли Ланчотто Малатесты)

Нет, моя рекомендация не значит, что остальные пели плохо. Даже маленькие партии Данте (Кирилл Нифонтов) и Тени Вергилия (Максим Головачёв) были сделаны очень выразительно. И Анна Даттай, и София Бачаева - прекрасные Франчески, и очень разные. У Даттай - эдакая вещь в себе, совершенно окаменевшая перед нелюбимым мужем, у Бачаеваой - не могущая скрыть своего отвращения и еле выдерживающая роль покорной жены. Партия Франчески, конечно, трудная с вокальной точки зрения - Рахманинов, с целью показать, как весенними водами заиграли чувства Франчески, написал и её арию ("О не рыдай, мой Паоло"), и последующий дуэт с Паоло в изрядно высокой тесситуре, с верхним "си" у сопрано, но певицы с этими трудностями справлялись. У Кучина Паоло более легкомысленный, у Кузьмина - более страстный. Но и вокальный и драматический стержень оперы Рахманинова - именно партия Ланчотто. Зеленков ведёт её с неподдельным драматизмом, но не теряя чувства меры и не переходя границ хорошего вкуса. При этом его Ланчотто всегда разный. Одним словом, это прекрасная вокальная и актёрская работа.

Ну и немножко ликбеза, уже не имеющего прямого отношения к нашему театрику.

Франческа да Римини, в девичестве да Полента, жила в XIII в. (предположительные годы жизни - 1255 - 1285). Её отец, Гвидо I да Полента, был подестой (т.е. главой исполнительной и судебной власти) г. Равенны. Утверждают, что Франческа Гвидовна отличалась выдающейся красотой, и папаша решил устроить выгодный династический брак, отдав её за сына пдвесты Равенны, за того самого Джанчотто Малатеста. У Модеста Ильича Чайковского, который сочинял либретто для оперы Рахманинова и которого мой покойный Учитель ласково называл Модей или Модинькой, Джованни превратился, видимо, в Ланфранко или даже в Ланчелота , отсюда и Ланчотто.

Известно, что брак состоялся в 1275 году. Значит, новобрачной тогда было около двадцати лет. Стало быть, до своей смерти она прожила с нелюбимым мужем около десяти лет. При этом любила она своего деверя, младшего брата мужа - Паоло. Существует стойкая легенда, которую то ли пустил, то ли зафиксировал Джованни Боккаччо в комментариях к "Божественной комедии" Данте, что Гвидо да Полента обманом выдал дочь замуж посредством так называемого брака с представителем (вспоминаем "Анжелику, маркизу ангелов" - помните, там вместо хромого де Пейрака приезжает красивый и элегантный маркиз д"Андижос как представитель графа? Вот здесь та же история). И представителем будто бы был Паоло, которого выдали за настоящего жениха девушки. Однако такое представительство вряд ли было возможно, потому что Паоло к тому моменту был женат.

Поэтому остаётся открытым вопрос, в какой же момент из этих примерно десяти лет в браке Франческа влюбилась в Паоло. Известно только, что Паоло несколько лет жил с законной женой раздельно: она в поместье, а он толкался в Римини, где не только занимался политикой, но и, вероятно, безобразничал в доме старшего брата. Была ли с его стороны любовь - бог весть. В голову давно убиенному герою-любовнику не залезть, но, к сожалению, могло быть и такое, что он просто ездил потра... совокупляться с невесткой. Муж, как водится, узнал обо всём последним, но узнал. И вот, по одной версии (Якопо делла Лана, комментарий к "Божественной комедии" от 1320 г.), он прокрался в спальню, где резвились любовники, застал их in coitu и пронзил мечом насквозь, насадив на клинок обоих, как перепелов на вертел ("он одною пулей пристрелил обоих и побрёл по берегу в тоске" - из той же самой серии). По другой, более правдоподобной, Паоло убегал через заднюю дверь / потайной ход, пока Франческа задерживала мужа, внезапно свалившегося на голову, "отпирая" дверь, но зацепился одеждой за какой-то крюк и таким образом был захвачен братом.

Вот художественный щедеврю современного художника, показывающий, "как всё происходилё" (эстетически ранимым под спойлер не ходить!) в последнем варианте:

(Владимир Капустин. Паоло Малатеста, зацепившийся за крючок подолом из очень качественной мануфактурной ткани, которая не порвалась!)

До сих пор никто не знает, где же точно произошло это скорбное событие: то ли в Римини, то ли в Пезаро, то ли в Сантарканджело-ди-Романья, то ли в замке Градара. Замок Градара, между тем, показывают туристам как именно "то самое место". Случай, конечно, трагический, он очень быстро превратился в сплетню, которая передавалась из уст в уста с ахами, вздохами и покачиваниями головой, но она бы благополучно забылась, если бы её не включил в "Божественную комедию" (Ад, V) Данте Алигьери, который лично знал родного брата убиенной Франчески. Иными словами, молодая особа прославилась, собственно говоря, всего лишь тем, что очень скандально и с крайне тяжкими последствиями соблудила, однако её обессмертил сам Данте!

К тому моменту, когда суровый Дант писал "Ад", история Франчески была ещё у всех на слуху, поэтому на предысторию отношений грешной пары он лишь слегка намекает. Да и сам рассказ Франчески у Данте очень короток, но он так потряс его поэтического двойника, что тот "упал, как падает мертвец". Желающие прочесть текст Данте, могут сделать это , причём и на языке оригинала тоже.

Если вы хотите кратенько почитать об исторической основе дантовского фрагмента, то вам сюда . Журнал "Вокруг света", конечно, не научный источник, но из популярных не самый плохой.

Сведения об опере Рахманинова и краткое её содержание - .

Кстати, в основу либретто Модеста Ильича лёг перевод Дмитрия Мережковского , а по ссылке, что я давала выше - перевод, разумеется, Михаила Лозинского.

Ну и музыкальные иллюстрации - для тех, кто не представляет себе, как звучит "Франческа да Римини" Рахманинова.

1. Монолог Ланчотто, сцена и ария. Александр Виноградов и Гелена Гаскарова . Это из постановки в Нанси 2015 года. Она немножко смешная, как это часто бывает с режоперой, но поют хорошо. (Полностью можно посмотреть ). Ланчотто собирается в поход на гибеллинов (кто такие гвельфы и гибеллины, нагуглите сами. Гвельфы ещё были белые и чёрные, хи-хи), одновременно его терзают ревнивые думы. Обратите внимание, как интонационно бедны реплики Франчески. Интонировать она будет с Паоло, а с мужем разговаривает вот такими деревянными фразами - так композитор показал подлинное отношение Франчески к супругу.

2. Никак не обойтись без олдскульности. Александр Пирогов , Симфонический оркестр Всесоюзного радио (кто дирижёр - не указано). Только ария ("Любви твоей хочу я"). Здесь обратите внимание на темп. Я бы сказала, что темп вальяжный - в первой половине XX века пели заметно медленнее, чем сейчас, причём не только в России / СССР, но и во всём мире.

3. Ария Франчески ("О не рыдай, мой Паоло"). Гелена Гаскарова .

4. И, разыскивая хорошие исполнения этой арии, наткнулась на аргентинскую певицу Мерседес Аркури . Сейчас ей 40 лет (она 1979 г.р.). У неё довольно хороший русский язык, и с высокими нотами она неплохо справляется.

Ну как, понравилось? Если да, то теперь надо послушать в живой постановке. Следим за афишей. Если мне удастся хоть одного человека заразить оперой, я буду знать, что строчила свои посты не напрасно.

А, да - что сталось с историческим Джанни Малатеста? Да женился потом, был намного благополучней во втором браке, наплодил не то пять, не то шесть детей. И ничего-то ему за его душегубство не было! Напротив - обессмертился. Правда, повод для бессмертия был, эмм... Я б себе такого не хотела.

ЗЫ: фотографии унесены с официального сайта НОВАТ.

без антракта

исполняется на русском языке

Расширяя границы сценического пространства уникального зала имени Исидора Зака, постановщики решили превратить его в настоящий рыцарский замок времен властителя Римини Ланчотто Малатесты. Костюмы персонажей решены в эстетике уникальных картин Гюстава Доре. Герои, сошедшие с исторических гравюр, расскажут свою историю негасимой любви.

Опера Сергея Рахманинова «Франческа да Римини» была вдохновлена сюжетом из пятой песни «Ада» - первой части «Божественной комедии» Данте. В основе сюжета оперы - подлинные исторические события XIII века. Франческа да Полента из Равенны была отдана замуж за властителя Римини Ланчотто Малатесту, чтобы положить конец давней вражде между двумя семьями. По обычаю того времени, вместо жениха свататься в Равенну приехал его младший брат Паоло, и Франческа, уверенная, что именно он и есть её жених, полюбила его и поклялась пред Богом быть ему верною женой. Пред красотой Франчески не устоял и Паоло. Стремление любить сильнее страха перед всеми кругами ада. Вечный сюжет о прекрасной Франческе и красавце Паоло, рассказанный Данте Алигьери много веков назад, вдохновлял десятки поэтов, художников, музыкантов, и будет вдохновлять вне зависимости от времени и эпохи.

Рахманиновская Франческа, написанная на либретто Модеста Чайковского, полна глубокого драматизма и сердечной боли. Наделяя музыку чертами особенного русского веризма, композитор взрывает рамки привычного понимания камерной оперы и создает уникальную музыкальную поэму, высокий музыкально-поэтический градус прекрасной романтической истории, полной тонкого лиризма и острого драматизма. Наивысшая потребность человека – любить и быть любимым проявлена во всей полноте оркестровой фактуры, которая обладает необычайной сочностью, остротой подлинных человеческих страстей и является настоящим шедевром музыкального театра.

Пролог и эпилог разворачиваются в аду и обрамляют основное действие. Поэт Данте и сопровождающий его Вергилий спускаются в ад и встречаются с тенями грешников, среди которых главные действующие лица оперы - Паоло и Франческа.

В основе сюжета оперы лежали подлинные исторические события XIII века, описанные Данте в «Божественной комедии». Франческа да Полента из Равенны была отдана замуж за властителя Римини Ланчотто Малатесту, чтобы положить конец давней вражде между двумя семьями. По обычаю того времени, вместо жениха свататься в Равенну приехал его младший брат Паоло и Франческа, уверенная, что именно он и есть её жених, полюбила его и поклялась пред Богом быть ему верною женой. Пред красотой Франчески не устоял и Паоло.

Ланчотто Малатеста, также влюблённый во Франческу, догадывается об истинных чувствах своей жены и, желая проверить свои подозрения, расставляет ловушку: он сообщает, что едет в поход и оставляет Франческу под охраной Паоло. Однако истинным намерением мужа была слежка за влюблёнными. Франческа и Паоло проводят вечер в чтении книги о любви рыцаря Ланселота к прекрасной Гиневре и в конце концов уступают охватывающему их чувству, погубившему их.

В эпилоге их тени, неразлучные и в смерти, уносит адский вихрь.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Франческа_да_Римини_(Рахманинов)