Дочь легендарного конструктора и ученого Наталья Сергеевна Королёва рассказала о жизни и судьбе своего отца в интервью порталу Российского исторического общества.

— Наталья Сергеевна, фамилия Королёв известна во всем мире. Сергей Королёв - это человек, который не просто стоял у истоков отечественной космонавтики, он открыл космическую эру в истории человечества. Каким его запомнили Вы?

— Меня всегда поражала его необыкновенная целеустремленность, потому что он с самых ранних лет поставил своей целью покорение неба. И конечно, потрясающая организованность и трудоспособность. Ещё в школе, по словам моей мамы, которая училась с ним в одном классе, он не терпел пустых разговоров, всегда вёл строгий распорядок дня, очень ценил время. Он был очень смелый в решении всех важных вопросов. Особенно смелое решение было, когда во время посадки Беляева и Леонова отказала автоматическая система посадки и нужно было дать ответ буквально через минуту. И что такое - дать ответ через минуту? Если ещё раз попробовать автоматическую посадку, но она не сработает, тогда корабль мог сесть за пределами территории нашей страны. А этого допустить было нельзя. Надо было дать разрешение на ручную посадку, и он это разрешение дал. Или если говорить о пуске Гагарина: ведь было пять испытаний корабля с собаками и манекеном, но только два из них были успешными - 9 марта и 25 марта 1961 года. Однако это вселило уверенность в моего отца, что все должно быть благополучно. Он рисковал жизнью человека и будущим космонавтики, потому что если бы была какая-то неудача, то сложилось бы отрицательное отношение к космическим полётам в принципе.

— Какое первое воспоминание у Вас связано с отцом? Его репрессировали, когда Вы были ещё совсем ребенком… Вы помните вашу первую встречу?

— Моего отца арестовали, когда мне было три года. Мама мне говорила, что мой папа лётчик и он выполняет ответственное задание. И я так и говорила всем детям, которые со мной играли. Когда его привезли с Колымы, он вернулся обратно в Бутырскую тюрьму. А 18 сентября 1940 года он попал в «туполевскую шарагу». Для поднятия духа заключённых специалистов руководство НКВД разрешило им свидания с ближайшими родственниками. Мама сказала, что папа прилетел и мы с ним встретимся. Мне было тогда пять лет. Я приехала в Бутырскую тюрьму, но не знала, что это тюрьма. Мы вошли в маленький дворик этой тюрьмы и потом поднялись на второй этаж, где стояли стол и четыре стула. Мы сели с мамой, а с противоположной стороны вошли отец и охранник. Я сразу его спросила: «Папа, как ты мог сесть здесь на своём самолёте, здесь же такой маленький дворик?» Я думала, что он прилетел прямо сюда и сел здесь. Отец не успел ничего сказать, за него ответил охранник: «Эх, девочка, сесть-то сюда легко, а вот выйти отсюда очень трудно». Вот это моё первое воспоминание об отце. Когда его уже освободили, он приехал из Казани в командировку в Москву в ноябре 1944 года. Я была дома и сразу узнала его.

Первый космонавт Земли Юрий Гагарин и конструктор Сергей Королев Фото: ТАСС - КП Хабаровск

— О чем обычно беседовали? Может быть, какие-то разговоры запомнились особенно?

— Меня поражала в нём убеждённость в нужности и важности дела, которому он посвятил свою жизнь. Вот у нас был такой разговор с ним в 1956 году, я тогда проходила практику после 4-го курса медицинского института в Хотьковской больнице. Отец приехал туда - у него выдалось свободное время. Мы три часа гуляли с ним по лесу и разговаривали. И конечно, меня очень интересовало, чем он занимается. Это было ещё до пуска первого спутника. Он мне рассказывал о космических поездах, о космических вокзалах, о том, что люди обязательно будут на Луне, о том, что будут орбитальные станции. Я, конечно, не верила, а он сказал: «Вот ты не веришь, а это будет, и будет очень скоро». Он был абсолютно убеждён в этом. И в том, что человек будет на Луне. Ещё в 1945 году я очень увлекалась Жюлем Верном, читала «Из пушки на Луну». Он увидел эту книгу и сказал: «Ты знаешь, лет через 25 человек будет на Луне». Я тогда ответила, что это фантастика, может, это и будет, но не при нашей жизни. А он сказал: «Ты запомни этот день и этот час. Это будет, и будет при нашей жизни». Действительно, он почти не ошибся, только на один год. В 1969-м, через 24 года, американцы высадились на Луну. Конечно, жалко, что не мы.

— Сергей Павлович стоял у истоков советской лунной программы, но она так и не была завершена…

— Она не была завершена, потому что он умер. После этого было три неудачных пуска, а потом, когда всё уже было подготовлено к четвёртому пуску, эту программу закрыли. К тому времени американцы уже были на Луне. Я думаю, если бы мой отец был жив, хотя, конечно, история не знает сослагательного наклонения, может быть, мы бы американцам Луну не отдали. Он мечтал о том, чтобы мы тоже были первые на Луне. В 1962 году он написал записки по тяжёлому межпланетному кораблю и тяжёлой орбитальной станции, где он подробно описывает, какими будут орбитальные станции (их тогда еще не было), какие будут межпланетные корабли, даже описывает, какая там будет посуда, как будут питаться космонавты, какие растения будут расти на орбитальных станциях. Я была просто потрясена, когда прочитала эти записки. Они были опубликованы в моём трехтомнике «Отец». Сергей Павлович был абсолютно уверен в важности дела, которым занимается, и он этой уверенностью мог убедить буквально всех. Даже если послушать запись, когда он дает команды Гагарину, он говорит: «“Кедр”, я “Заря”, как слышите меня? Минутная готовность». И говорит это очень уверенным голосом. В книге «Отец» есть глава «Просто человек». Я пишу о нём как о человеке. Потому что я вообще не технарь, а врач, и старалась избегать технических подробностей.

— А Ваш отец много рассказывал семье о своей работе?

Нет. Он никогда не рассказывал семье о своей работе, он был засекречен и не мог ничего рассказывать. Мои родители в 1949 году расстались, у него появилась новая жена. И мы не так часто встречались. После войны до 1952 года я жила с двумя бабушками и двумя дедушками на квартире у мамы Сергея Павловича. Мы жили в Марьиной роще, отец приезжал туда, я абсолютно не знала, какая трагедия в нашей семье наступает, и узнала только в день развода моих родителей 24 июня 1949 года. А я мечтала о том, что, когда я закончу школу, мы наконец будем жить одной семьёй. Отец мне строго-настрого сказал, чтобы я никогда никому не говорила, чем он занимается. В анкетах я писала, что Королёв - инженер, а фамилия Королёв довольно распространённая, поэтому вопросов не возникало. И даже когда мой отец умер и я позвонила на работу сказать, что я не приду завтра, потому что у меня умер отец. Тогда ещё не был напечатан некролог, никто на работе и не предполагал, что это и есть главный конструктор Королёв. Конечно, кроме директора моего института Бориса Васильевича Петровского (в 1965-1980 гг. министр здравоохранения СССР. - Ред.), который его оперировал. Он же умер на операционном столе во время операции.

Сергей Королёв с женой и дочерью

— Это были последствия пыток, которым Ваш отец подвергся в ходе допросов?

— Да, ему сломали челюсти. Поэтому во время операции три опытных анестезиолога не смогли ввести ему интубационную трубку в трахею. Хирурги сделали своё дело, но 8 восемь часов находиться под масочным наркозом больному с мерцательной аритмией, конечно, было невозможно. И сердце его не выдержало.

— Во время допросов он в итоге признал свою вину?

— Он признал, когда ему сказали, что если ты сегодня не подпишешь, то завтра будет арестована твоя жена, а твоя дочь будет отправлена в детский дом. И тогда он во имя спасения семьи подписал признательные показания и решил, что на суде он будет всё отрицать. Мама всё время боялась, что её тоже могут арестовать, и была готова к такому варианту: все документы о моём удочерении заранее были подготовлены на бабушку, маму моей мамы. Но на суде отцу не дали сказать ни одного слова, суд удалился на совещание, которое проходило всего несколько минут, и тут же зачитали обвинительный приговор: 10 лет исправительных трудовых лагерей. Но слава Богу, что это был не расстрел.

— Что последовало за приговором? Обычно родные и близкие репрессированных обивали пороги всех кабинетов, чтобы добиться пересмотра дела.

Когда я писала книгу про отца (второй том посвящён как раз его аресту), я все время плакала. Я записала со слов бабушки и мамы, как они пережили всю эту ситуацию. Это, конечно, было ужасно. Но слава Богу, бабушка его спасла. Именно бабушка. С помощью ходатайств Героев Советского Союза Громова и Гризодубовой. Из пересыльной Новочеркасской тюрьмы папа прислал письмо, в котором он писал: «Я жив, здоров, мы здесь тоже слышали о полёте наших знаменитых летчиц - Валентины Гризодубовой…». Он упоминает именно её, и потом в конце письма было написано: «Мой большой поклон дяде Мише». А у нас мужчин с таким именем в семье никогда не было. Мама с бабушкой очень долго думали, на кого он намекает, и решили, что это мог быть только Михаил Михайлович Громов. Потому что отец был связан с ним по работе, очень уважал его, даже был как-то дома у него, и поэтому он намекает на то, чтобы обратиться к нему. Бабушка, не зная адреса, зная только улицу, нашла Громова и попросила его, чтобы он написал сопроводительную бумагу к её заявлению на имя председателя Верховного Суда, потому что без такого сопровождения попасть к нему было невозможно, было очень много таких желающих. В конечном счёте она к нему попала. Рассказ бабушки я успела записать за год до её кончины.

— Тем не менее Сергей Павлович всё равно попал на Колыму?

— После того, как бабушка попала к председателю Верховного Суда, тот написал: «Товарищ Ульрих, прошу проверить правильность осуждения». Это было 31 марта 1939 года, на тот момент Сергей Павлович ещё был в Новочеркасской тюрьме, ещё не был на этапе. Потом бабушка нашла Гризодубову, она тоже написала записку Ульриху. В конечном счёте приговор был отменён, и было дано указание начальнику Новочеркасской тюрьмы, чтобы вернуть Королёва обратно в Москву. Но в это время он уже добывал золото на Колыме. Бумаги пришли слишком поздно. Бабушка мне рассказывала, что, когда она пришла за ответом в приёмную председателя Верховного Суда, секретарь дал ей открытку, в которой было написано, что ей отказано. А оказалось, что эта открытка была не Баланиной (это фамилия моей бабушки по второму мужу), а Балакиной. Бабушка считала, что её сын погиб. Но потом её вызвали, оказалось, что секретарь перепутал открытки. В результате отец был вызван с Колымы на пересмотр дела. Я тоже была в архиве НКВД и изучала личное дело в 1989 году. В книге я привожу все нужные документы, поэтому моя книга об отце документальная, в 2011 году я получила за неё премию президиума академии наук как за лучшую книгу по космонавтике.

— Как жила семья, пока Сергей Павлович был в лагерях?

— Моя мама работала на трёх работах. Все знали, что её муж арестован, люди переходили на другую сторону улицы, даже врачи отказывались ей ассистировать на операциях, потому что она была жена врага народа. Мама поседела за это время. Она была очень красивой, ей было всего 30 лет, у неё было молодое лицо, но она была совершенно седая. У нас не было денег, но хорошо, что няня все-таки с нами осталась. Мама сказала, что нам нечем ей платить, но она сказала, что будет жить у нас бесплатно. Мама дежурила по 15 ночей в месяц, чтобы заработать нам и чтобы посылать ещё деньги отцу: это было возможно, пока он находился в Бутырской тюрьме, и она переводила два раза по 25 рублей. Конечно, если бы ни Громов и Гризодубова, отца бы не вызвали на пересмотр дела, потому что никого с Колымы практически не вызывали. И конечно, если бы ни настойчивость бабушки, которая писала письма и телеграммы Сталину, Ежову и другим людям. Если бы не она, он бы погиб на Колыме.

Сергей Королев в Бутырской тюрьме, 1938 г.

— Сергей Павлович был отправлен на исправительные работы на золотой прииск Мальдяк. Спустя десятилетия, когда Вы собирали материал о своём отце, Вам тоже довелось там побывать. Расскажите, пожалуйста, об этой поездке.

— Я была во всех местах, где жил и работал мой отец, в том числе и на этом прииске. Это было в 1991 году. Тогда была ещё советская власть у нас, я позвонила в Магаданский обком партии, потому что мне нужна была машина и сопровождающий. Мне дали историка Райзмана, который занимался историей этого края и знал её очень хорошо. На второй машине нас сопровождала съёмочная группа магаданского телевидения. Они сделали документальный фильм об этой поездке, хотели пустить его по центральному телевидению. Но как раз в тот день, когда я вернулась с Колымы, 21 августа, случился ГКЧП, поэтому центральному телевидению было не до этого и фильм не вышел в эфир. Я проехала по этой колымской трассе, по которой возили заключённых, встречалась с врачом, которая работала в лагере, когда там был мой отец. Конечно, она не помнила никакого Королёва, но очень много и интересно мне рассказывала. Правда, просила не записывать разговор, хотя я, конечно, всё равно включила диктофон. Она говорила: «Вы не записывайте, я же подписку дала». Представляете? Это был уже 1991 год, а она там работала в 1939-м. Мне показали место, где стояли палатки заключённых, там осталось только несколько бараков, в которых жило лагерное начальство.

— Наверняка эмоционально это был очень сильный момент. Вы помните чувства, которые испытали, увидев это место впервые?

— Конечно, это удручающее впечатление. Заключённые жили в брезентовых палатках. И так как там очень рано наступает зима и бывает очень холодно, эти палатки отапливались печкой-буржуйкой, которая стояла посередине палатки размером 7 на 21 метр. Заключённых там было 50-60 человек. Зимой снаружи палатки засыпали снегом, чтобы сохранить хотя бы немного тепла.

— Известно, что после Колымы академик Королёв часто говорил, что не любит золото…

Да, он говорил: «Я золотишко добывал на Колыме». И он очень не любил золото и алюминий, потому что посуда в лагере была алюминиевая. Он привез с Колымы алюминиевую кружку, которой пользовался в лагере, она находится в моем домашнем музее. На её ручке гвоздём нацарапана фамилия «Королёв».

— В лагере Сергей Павлович едва не погиб. Как удалось выжить в таких нечеловеческих условиях?

— Отец заболел цингой, и когда он уже практически умирал, в лагере появился Михаил Александрович Усачёв. Он был директором завода, где был построен самолёт, на котором разбился Чкалов. Конечно, в декабре 1938 года его тут же арестовали и сослали на Колыму. Усачёв был мастером спорта по боксу. Когда он появился в лагере, то, пользуясь своей силой, вызвал старосту и потребовал: «Показывай мне своё хозяйство». Они вошли в палатку, и староста ему сказал: «А здесь валяется Король, из ваших, но он уже не встанет». Усачёв подошёл и увидел под грудой лохмотьев моего отца, с которым он был знаком. Отец весь был покрыт струпьями, у него выпали все зубы, он не мог ходить. И тогда на соответствующем языке Усачёв поговорил с этим старостой, потребовал, чтобы уголовники давали дополнительную пайку, и Королёва перевел в медчасть. Медсёстры приносили туда сырую картошку, морковь и натирали ими десна больным цингой, заваривали отвар из шишек, больше ничего было. В конечном счёте отец поправился.

— Когда документы о пересмотре дела всё-таки дошли до адресата, Вашего отца отправили в Москву. Но в дороге Сергей Павлович едва не погиб. Пароход, на котором он должен был плыть, затонул. А сам Королёв уцелел лишь по счастливой случайности. Язык не поворачивается назвать такое стечение обстоятельств везением. Но всё же можно сказать, что Ваш отец родился в рубашке.

— Судьба его все-таки берегла. Когда он возвращался с прииска Мальдяк, он не попал на пароход «Индигирка». Он приехал, но этап был уже сформирован, «Индигирка» уходила 8 декабря 1939 года. Он уже был в Магадане и очень просил, чтобы его взяли на борт. Но ему сказали, что мест больше нет. Там ехало больше тысячи человек: вольнонаёмные и больше 700 заключённых. Заключённые находились в трюме. Во время шторма в Охотском море корабль попал на рифы. То есть судно не утонуло, оно получило пробоину, и все вольнонаёмные остались живы. Они высадились на отмель, а потом на следующий день японцы их спасли. А когда матросы бросились, чтобы открыть трюм, начальник конвоя им запретил, и все заключённые до единого человека погибли. Когда японцы пришли спасать, увидели страшную картину: люди просто замерзли в этом трюме.

— Удивительно: люди, которые трудились на благо своей родины, прошли лагеря и которым каким-то образом удалось выжить в этих лагерях, обретя свободу, всё равно продолжали трудиться на государство, которое подвергло их этим страшным репрессиям. У Вас есть этому объяснение?

— Да, никто из них не озлобился. Я разговаривала со многими людьми. И мой отец, и все считали, что произошла ошибка. Он же потом два раза лично встречался со Сталиным, уже после войны, когда он был назначен главным конструктором изделия номер один - это баллистические ракеты дальнего действия БРДД. Он был поражён компетентностью, с которой Сталин задавал ему вопросы. Это было в 1947 году. Когда в 1953 году умер Сталин, отец был поражён его смертью. В своём письме он написал: «Умер наш товарищ Сталин». Он уверен был, что Сталин ни при чём. Может быть, потом он и поменял своё мнение, не знаю. Но мы все переживали смерть Сталина: и моя мама, и я, на тот момент ещё студентка первого курса. Вся страна. Все плакали. Все эти репрессированные люди считали, что кто-то на них донес, что Сталин не виноват. Сейчас трудно судить об этом.

Валентина Терешкова перед полётом в космос и Сергей Королёв, 1963 г.

— Давайте вернемся к теме космоса. Сергей Павлович руководил подготовкой полётов первых советских космонавтов. В их числе была и Валентина Терешкова, первая женщина, побывавшая в космосе.

— Терешкова рисковала своей жизнью. Сколько бы ни было ещё полетов женщин, она была первой. И она одна выполнила полёт в этом корабле. Все остальные летали на станции, где были ещё космонавты, а она была одна, поэтому её полёт был уникальный. Все полёты, которые были при моём отце, все 11 космонавтов, которые летали, отличались друг от друга. Каждый полёт отличался от предыдущего: отец всё время искал что-то новое. Полёт Германа Титова длился 25 часов, он сделал не один виток, а много витков вокруг Земли, и впервые вёл видеосъёмку. Потом Николаев и Попович полетели - это был полёт двух кораблей параллельно. Потом полетели Быковский и Терешкова - это тоже были два корабля и первая женщина в космосе. Потом Комаров, Егоров и Феоктистов - они летали без скафандров в одном корабле, это тоже было новое. А потом полетели Беляев и Леонов, который совершил первый выход в открытый космос.

— Ваш отец выдвигался на Нобелевскую премию, но так и не получил её. Это его покоробило?

— Его два раза выдвигали на Нобелевскую премию. Но дело в том, что когда Нобелевский комитет обратился к нашему правительству, то Хрущёв сказал, что у нас создателем новой техники является весь народ - никому отдельно премию давать не будем. Отец, конечно, очень на него обиделся, как вспоминает сын Хрущёва, потому что это были большие деньги. Конечно, из этих денег он не взял бы себе ни одной копейки. Ему ничего не было нужно, он был такой бессребреник, всегда ездил на космодром в одном и том же «счастливом костюме», одном и том же пальто. Ему для себя лично ничего не было нужно, но эти деньги могли пойти на развитие космонавтики. К сожалению, Нобелевская премия так и не была присуждена, а по завещанию Нобеля посмертно она не даётся. Поэтому так случилось.

— С момента первого полёта человека в космос прошло уже более полувека, пуски ракет стали повседневным делом. Но когда лично Вы смотрите на то, как отрывается ракета от Земли, чем в Вас это откликается?

— Я много раз была на космодроме Байконур, и последний раз была несколько лет назад, смотрела ночной пуск корабля. Подлетая к Байконуру, я всегда поражаюсь тому, что было построено в этой пустыне. Это, конечно, невероятно. Те военные строители, которые это строили, совершили подвиг. Потому что вообще сложно представить себе, что уже в 1947 году начались пуски ракет в Капустином Яре - через два года после окончания такой кровавой, такой тяжёлой войны! И сколько предприятий работало на космос! Это же нужно было всё организовать, для этого нужно было иметь огромный организаторский талант, которым и обладал мой отец. Он сумел сплотить коллектив главных конструкторов и коллективы многих предприятий, которые работали на космос. Пуск ракет завораживает: я видела и дневной пуск, и ночной. Это очень красиво, когда белая ракета поднимается в небо. Конечно, моё сердце наполняется гордостью, потому что в конечном счёте была открыла космическая эра человечества и мы свидетели открытия этой эры. А открыли её Сергей Павлович и его соратники.

Беседовала Анна Хрусталева

Когда я учился в восьмом классе, папа привёз мне комплект открыток дома-музея академика С.П. Королёва. На обложке, к удивлению, я прочёл надпись: «Серёже Суразакову с приглашением посетить» и подпись – Г.В. Шевченко

Отец пояснил, что генерал-майор Георгий Владимирович Шевченко – его единомышленник, руководитель Всесоюзного карбышевского движения и муж Натальи Сергеевны Королёвой - дочери знаменитого конструктора ракетно-космической техники и ракетного оружия СССР.
Побывать у них в гостях мне удалось в декабре 1990 года, когда, будучи курсантом журфака ЛВВПУ, я сопровождал в Тюмень команду «Львовских гусар» на II Всесоюзный Фестиваль Команд КВН «КиВиН-91». До тюменского поезда было добрых шесть часов, и мы с однокурсником Александром Пастуховым решили нанести им визит.
Наталья Сергеевна оказалась профессором Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова, лауреатом Государственной премии СССР, доктором медицинских наук.
«А что тут удивительного?», - скептически подумает читатель: единственная дочь академика, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, открывшего людям путь к звёздам…
- Вы думаете, что мне помогли? – спросила она, вероятно, видя в моих глазах мысль о понятном к ней снисхождении со стороны сильных мира сего. – Это ведь теперь жизнь моего отца стала легендой. А до его смерти никто из людей, которые учились или работали со мной вместе, даже не знали, кто мой отец.
Эта женщина всего добивалась своим трудом. Жизнь сложилась так, что с отцом они виделись редко, но она всё время находилась под влиянием его сильной и одержимой личности.
Окончив в 1952 году школу с золотой медалью, Наталья Королёва, несмотря на протест матери, Ксении Максимилиановны, поступила в медицинский институт.
- Почему ваша мама была против вашего выбора?
- Наверное, понимала, какая это тяжелая работа. Бессонные ночи, дежурства, вечные тревоги о больных. И так – всю жизнь. Сорок пять лет она провела у операционного стола Боткинской больницы.

Курсанты журфака ЛВВПУ А.Пастухов и С. Суразаков в гостях у Н.С. Королевой, Москва, декабрь 1990г.

С детства Наталье Сергеевне запомнилась картина: мама в белом халате, а глаза усталые, тревожные. Она любила приходить к ней в больницу, где мать казалась ей богиней, побеждающей боль и смерть.
Институт окончила с отличием в 1958 году.
- Студенческая жизнь, - говорит Наталья Сергеевна, - это мои самые счастливые годы. Ребята к чему-то неудержимо рвались, горели желанием творить, созидать. Не хочу поднимать вечный конфликт отцов и детей и винить в чем-то современную молодёжь, в конце концов – новое время… Но мы действительно не знали, что такое апатия и пессимизм. Помню, после второго курса собрались ехать на картошку в Подмосковье. Нам отказали, и мы чуть не плакали от обиды.
С ней учились талантливые ребята. Это и Алик Аксельрод, сын известного писателя Льва Кассиля – он не только прекрасно играл на пианино, но и имел хорошее чувство юмора. Это и ныне известный писатель-сатирик Аркадий Арканов – с ним было некогда скучать. Они часто повторяли слова Сергея Павловича Королёва, которые были для него девизом: «Жить надо с увлечением». Эти слова были и их девизом тоже.
В 1966 году Наталья Королёва защитила диссертацию «Пластические операции на трахее». Тема требовала известной смелости. Без неё хирургу не добиться успеха. Раньше такие операции были невозможны: слабой была диагностика – больные задыхались. Терапевты лечили от бронхиальной астмы, но то, что казалось астмой, часто было опухолью трахеи, и больные поступали уже в тяжёлом состоянии.
- Готовишься к операции, - говорит Наталья Сергеевна, - удалишь опухоль, потом долго удивляешься: как человек мог ещё дышать, жить?
- Вы сейчас оперируете?
- Значительно реже, чем раньше. Если операция для хирурга – это разминка рук, то работа со студентами – это лекарство для души. Общение с ними приносит мне невыразимую радость и удовлетворение.

Сергей Павлович Королев, дважды герой социалистического труда, лауреат Ленинской премии, академик наук СССР, главный конструктор ОКБ-1 похоронен в кремлевской стене.

Внимательно слушая Наталью Сергеевну, я вместе с тем восхищался величием дома-музея. Со стен на меня смотрели знаменитые космонавты. Бережно листал альбом с фотографиями и памятными надписями и благоговейно понимал, осознавал, что в этом доме бывали видные политические деятели Советского Союза, вся наша космическая гвардия, начиная с Германа Титова.
Скромность, обаяние и простота этой женщины удивляли. Наталья Сергеевна ещё и замечательная мать. Первый сын, несмотря на увлечение техникой, вопреки желанию теперь уже самой Натальи Сергеевны, как и она, стал врачом. Средний сын пошёл по стопам деда, окончил МВТУ им. Баумана. Дочь оканчивает школу, будущую профессию ещё не выбрала.
- Наталья Сергеевна, очевидно, что своими впечатлениями о нашей встрече я поделюсь с читателями областной газеты «Тюменские известия». Что бы вы могли им пожелать?
- Я не совсем хорошо знаю вашу область. Знаю, что это край нефтяников и газовиков, непроходимых лесов и болот. В то же время мне приятно, что именно Тюмень в 1988 году стала хозяйкой XII Всесоюзного слёта юных карбышевцев, ведь Георгий Владимирович – организатор этого движения в стране. Что касается пожеланий, то в сегодняшнее время они одни: выдержать всё, что нам выпало в жизни, и остаться добрыми и терпимыми. Доброго здоровья и семейного благополучия.
Перед уходом я обратил внимание на бронзовую лиану из рук, которые жадно тянутся к солнцу. Наталья Сергеевна пояснила:
- Связь времён и поколений. Самая маленькая – это рука Машеньки, она тянется вслед за моей рукой. Мою руку устремляет ввысь рука моей мамы. Наконец, рука моей бабушки… Хочется верить, что какие бы трудности, беды и невзгоды ни выпали на долю наших людей, эта связь будет нерушима.

Сергей Суразаков

По волнам моей памяти

Дочь знаменитого Генерального конструктора Сергея Королева Наталия: "Я не могла понять, как отец променял мою умную, красивую маму на другую женщину"

12 апреля - День космонавтики
"Отец" - так просто и емко Наталья Сергеевна назвала свою книгу в двух частях, увидевшую свет в 2002 году, - сплав документальной хроники, строгого исторического исследования и личной исповеди.

С Наталией Сергеевной Королевой мы давние знакомые. Известный в Москве легочный хирург, доктор медицинских наук, педагог, профессор, лауреат Государственной премии СССР, интереснейший собеседник - Наталия Сергеевна личность сама по себе примечательная. Помню потрясение, которое я испытал, впервые в конце 70-х попав в домашний музей Сергея Королева, созданный вскоре после смерти Генерального конструктора его матерью Марией Николаевной Баланиной. Я увидел среди экспонатов лагерную кружку и другие вещи зека Королева... И вот я снова на 2-й Миусской. У хозяйки дома, как и в прежние годы, график предельно напряженный: лекции, экзамены, консультации и непрекращающаяся уже столько лет работа по увековечиванию памяти отца. "Отец" - так просто и емко Наталья Сергеевна назвала свою книгу в двух частях, увидевшую свет в 2002 году, - сплав документальной хроники, строгого исторического исследования и личной исповеди. Я прочитал ее перед встречей в Москве, не отрываясь.

"ЗОЛОТО ОТЕЦ НЕ ЛЮБИЛ ДО КОНЦА ЖИЗНИ"

- Наталия Сергеевна, о Генеральном конструкторе у нас и за рубежом издано много книг, среди них такие фундаментальные, как "Королев. Факты и мифы" Ярослава Голованова. Когда и почему у вас возникла потребность самой взяться за перо?

Книгу об отце я задумала очень давно, вскоре после того, как его не стало и было рассекречено имя главного конструктора. К нам приходили многие литераторы, предлагали, в том числе и мне, вместе создать какую-то книгу.

Тогда я еще думала, что книги пишут только писатели. Так считала и бабушка Мария Николаевна Баланина. В конце концов, она решила, что будет рассказывать журналистам, писателям все, что знает о своем сыне, особенно о его детстве и юности - о том, чего, кроме нее, никто не мог рассказать. Такое же решение приняла и мама, Ксения Максимилиановна... Все, что было издано писателями тогда, во многом написано с их слов. Но чем больше появлялось книг об отце, тем больше зрело во мне желание обо всем рассказать самой. Увы, все руки не доходили. Я была безумно занята: оперировала каждый день... В доме девять человек: трое детей, бабушка, свекровь, мама...

Надеюсь, вы заметили, что в моей книге прямая речь встречается только там, где рассказ идет от меня: что я сама видела, слышала, чувствовала. В отличие, скажем, от действительно фундаментальной книги Голованова. У него сплошная прямая речь: "Королев подумал...", "Королев сказал...". Автор ничего этого не видел, не слышал, не присутствовал и не мог присутствовать, так что с мифами у него перебор. Я таких вещей изначально всячески избегала. Все основано на документах, письмах, на воспоминаниях - моих собственных, мамы, бабушки и людей, близко знавших Сергея Павловича.

Вы сделали то, что не удалось ни одному из биографов Королева: объехали, облетели все места, где он жил, работал, страдал. Бутырка, пересыльные тюрьмы в Новочеркасске, Хабаровске, Владивостоке, Колыма... Что нового вам открылось?

В одном из писем своему брату Василию в Саратов бабушка во время войны писала: "Сережка все там же... По счастью, на свете живут не одни только костики ("костик" - Костиков, член экспертной комиссии 1938 года, сыгравший зловещую роль в "деле Королева"), а есть и маленькие, незаметные, сердечные, вернее, человечные, люди". Имея в виду тех, кто в те страшные годы помогал ее сыну.

Отца, ведущего инженера одного из НИИ, специалиста по ракетным самолетам, арестовали 27 июня 1938 года как "участника антисоветской троцкистской вредительской организации". Обвинен "в преступлении - как он писал в одном из своих многочисленных заявлений из тюрьмы - по делу, которое является целью моей жизни и мною созданное". Это чудовищное обвинение тянуло по тем временам на высшую меру. Всю ночь шел обыск. Я находилась тогда c бабушкой Софьей Федоровной Винцентини на даче. На рассвете отца увели. Мама тут же позвонила Марии Николаевне. Сказала: "Сергея больше нет". - "Как нет! Он умер? Живой? Ну слава Богу". Мама свое: "Вы, наверное, не поняли. Сергея арестовали. Его больше нет". А бабушка ответила: "Он жив, значит, будем бороться".

На семейном совете было решено, что хлопотать в НКВД будет Мария Николаевна, поскольку жен "врагов народа" зачастую арестовывали вслед за мужьями, а матерей не трогали. Она стучалась во все двери. Увы... Первыми откликнулись Михаил Михайлович Громов и Валентина Степановна Гризодубова - легендарные летчики, Герои Советского Союза, депутаты Верховного Совета. Именно благодаря их ходатайству было принято решение о пересмотре дела, о возвращении отца в Москву.

Пока "извещение" о доставке заключенного Королева в Москву для пересмотра дела проходило по инстанциям, отец был доставлен на Колымскую каторгу на золотодобывающий прииск Мальдяк. На этом прииске он прошел все круги ада гулаговской каторги. Золото он не любил до конца жизни. И не раз повторял: "Я ненавижу золото!".

"СТАРОСТА-УГОЛОВНИК ПОКАЗАЛ "ДОХОДЯГУ": "КОРОЛЬ... ИЗ ВАШИХ. ВРЯД ЛИ ПОПРАВИТСЯ"

- Однажды к маме на Конюшевскую рано утром пришел молодой парень. Передал от отца письмо. Василий - так звали парня - отбывал срок за уголовное преступление и жил в одной палатке с зеком Королевым.

От него мама и бабушка узнали, что здоровье отца с каждым днем ухудшалось. У него кровоточили десны, расшатались и стали выпадать зубы, распух язык, начали опухать ноги. Почти не осталось никаких шансов, никакой надежды, и тут в лагере появился Михаил Александрович Усачев - бывший директор Московского авиазавода, где был построен самолет, на котором в декабре 1938 года разбился Чкалов. Директора, конечно, сразу посадили.

В прошлом тренер по боксу, Усачев решил навести в лагере порядок, приструнить старосту из уголовников, который особенно издевался над "врагами народа". После двух-трех "уроков бокса" тот стал послушным и повел Усачева показывать "свое хозяйство". В одной из палаток староста показал ему "доходягу": "Король... Из ваших. Вряд ли поправится".

Усачев подошел, сбросил тряпки и в "доходяге" узнал Сергея Королева, которого хорошо помнил по Москве. В этот же день, по его настоянию, отца перевели в санчасть, обеспечили "усиленным" питанием. Лагерный врач приносила из дому сырую картошку, из которой страдающие цингой выжимали сок, чтобы натирать им больные десны.

Отец, кстати сказать, никогда не забывал людей, которые ему помогали. В начале 60-х он разыскал Усачева, взял к себе на работу. За Михаилом Александровичем водится грешок - случалось, заглядывал в бутылку. Тем не менее отец вызвал своего заместителя и сказал: "Что бы ни делал этот человек, ты его не тронь".

- Видимо, память о лагере жила в нем до конца жизни?

Мне рассказывал Леонид Львович Кербер, доктор технических наук, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, заместитель Генерального конструктора, тоже бывший зек, о последней своей встрече с отцом в 1965 году. В останкинский дом Королева он пришел под вечер не один, а с Егером Сергеем Михайловичем, известным авиаконструктором, Героем Соцтруда, тоже лауреатом и бывшим зеком. Кербер запомнил охрану у ворот и полные грустной иронии слова Королева: "Знаете, ребята, самое удивительное состоит в том, что как же все-таки много общего между этой нынешней обстановкой и тогдашней. Иной раз проснешься ночью, лежишь и думаешь: "Вот, может, уже нашелся кто-нибудь, дал команду, и эти же вежливые охранники нагло войдут сюда и бросят: "А ну, падло, собирайся с вещами!".

- Что было после Колымы?

Снова Бутырка. Внутренняя тюрьма НКВД. И после "пересмотра" томительные дни ожидания нового этапа, от которого спасла "Туполевская шарашка" - дьявольское изобретение системы. В спецтюрьмах НКВД, "шарашках" - с особым, более терпимым режимом, нормальным питанием - талантливейшие инженеры, генеральные конструкторы, специалисты мирового класса трудились в КБ, создавали новые самолеты, реактивные двигатели, боевую технику, которая сыграла немалую роль в годы войны. Эти "шарашки", и об этом тоже нельзя не сказать, спасли жизни моему отцу, Туполеву, многим будущим Героям Соцтруда и лауреатам.

Где-то читал: у каждого человека, помимо обычного начальства, два генерала: генерал Случай и генерал Везение!

В жизни моего отца они, эти генералы судьбы, сыграли огромную роль. Его могли расстрелять в Москве в первые недели после ареста, и на Колыме, в Мальдяке, где расстрельные тройки трудились не покладая рук.

Мне рассказывали случай, когда прокурор, член "тройки", приехал в два часа ночи и к шести утра "рассмотрел" более 200 дел. 135 человек приговорил к расстрелу. Все это заочно. Ни одному из них не было задано ни одного вопроса. Эта участь отца миновала.

Когда я читал вашу книгу, меня не оставляло ощущение, что вы ведете этакую негласную полемику с Головановым, с другими авторами книг о вашем отце. Прежде всего по поводу личной драмы, которую пережила ваша семья. По версии Голованова, разлады в семье Королева начались задолго до ареста (1938 г.). "Наташа узнала об "измене отца", - пишет журналист. - Она на мелкие клочки порвала все его фотографии, которые нашлись в доме, и заявила, что видеть его не хочет и впредь отказывается видеться с отцом". И это отчуждение продолжалось. "Королев предпринял было несколько попыток примирения с дочерью, столкнулся с резким, если не агрессивным, отказом и попытки оставил". Как все было на самом деде?

Так, как написано в моей книге. О семейной драме, об уходе отца, о наших отношениях я рассказала абсолютно откровенно, ни с кем не полемизируя. Тем более с Головановым. Все, что хотела, я сказала ему раньше, на презентации его книги. Говорила, что многое у него не соответствует действительности. И, сыпля соль на труднозаживающие раны семейной драмы, он очерняет и мою маму, и мою бабушку, и меня.

Кто ему дал право писать в книге, что, дескать, Королева раздражала беременность жены? Мои родители очень ждали ребенка, и отец хотел, чтобы была непременно дочь. Даже имя придумал задолго до моего появления на свет - в честь своей любимой литературной героини Наташи Ростовой. Это хорошо знали все, кто входил в круг близких отцу людей. Выслушав мое замечание, Голованов сказал: "А я так думаю".

А история с фотографиями? Никогда в жизни я не порвала ни одной фотографии отца. Я считаю, что это просто нечистоплотность.

Мы с Головановым были в очень хороших отношениях - он много времени проводил у нас дома и бабушку записывал многократно. Он ей дарил книги с прекрасными надписями: мол, вы, Мария Николаевна, "можете себя считать соавтором всего, что я написал о вашем сыне...". Это не помешало ему к 90-летию бабушки поместить в "Комсомольской правде" пасквиль на нее: дескать, она незаслуженно принимала поздравления от людей. Что, мол, она сделала для своего сына? Только и всего, что его родила...

Тем не менее когда Голованов умер, на его поминках, на панихиде я посчитала своим долгом, поскольку он написал книгу о моем отце, выступить. И я, конечно, сказала о нем хорошо...

"МАМА УЗНАЛА, ЧТО В ЖИЗНИ ОТЦА ПОЯВИЛАСЬ ЖЕНЩИНА"

- Наталия Сергеевна! Мне запомнился один ваш разговор с отцом. Я даже выписал себе эти строки: "Напоследок я задала ему вопрос, который с самого начала вертелся на моем языке, почему вы с мамой расстались? Он ответил, что отношения между мужчиной и женщиной - сложная область человеческих отношений и что я смогу это понять тогда, когда сама выйду замуж. Этот ответ меня не удовлетворил..." Тогда. А теперь?

Он уехал, а я всю ночь думала о нем, о маме, о том, как я люблю их обоих. И как плохо, что мы не живем вместе. Почему два человека, которые так любили друг друга: он семь лет добивался руки моей мамы, - расстаются? Теперь, мне кажется, я могу это объяснить. Они оба были очень сильными личностями. Целеустремленность отца общеизвестна. Очень сильным человеком была и моя мама: доцент кафедры, она успешно оперировала, преподавала - была во всем самодостаточным человеком. Недаром говорят: два медведя не могут жить в одной берлоге.

И еще. Нина Ивановна Королева (вторая жена отца) дышала Сергеем Павловичем. Она после замужества не работала, всегда находилась дома в ожидании его. Мама так не могла.

Летом 1945 года отец, как специалист по ракетам, был отправлен в Германию. Там был создан институт "Рабе" ("Ворон"), где бок о бок работали советские и немецкие ракетчики. В марте 1946 года был разрешен приезд в Германию семьям офицеров-ракетчиков. Отец - к тому времени подполковник - тут же написал маме и мне. Он очень радовался нашему приезду. Все свободное время, а это было летом, возился со мной. Наконец, мои родители, любящие друг друга, разлученные волею рока на восемь долгих лет, снова стали жить вместе под одной крышей. К огромному сожалению, совместная жизнь не принесла радости и удовлетворения.

Отец, наконец, дорвавшись до любимого дела, был безумно занят, очень уставал. Мама видела его редко. Изнывала от бездействия, одиночества. Она так писала в своем дневнике: "Да, поистине, не умею я быть домашней хозяйкой, ничего не представляющей собой, как "Я", человеком и просто женой". Она рвалась из Германии, и к началу 47-го года мы уже были в Москве.

История повторилась весной 47-го. Отцу предоставили однокомнатную квартиру по месту работы в Калининграде (теперь это город Королев). Он предложил переехать туда маме вместе со мной. Казалось бы, свекровь должна была сказать: "Конечно, поезжай. Может быть, в этом переезде последний шанс сохранить семью". Но даже она, будучи очень мудрой женщиной, сказала невестке: "Нет. Ехать не надо". Понимаете? Значит, уже была какая-то трещинка. Она ощущается (лагерные годы не прошли бесследно) даже в самых нежных, пронзительных письмах из неволи. Позволю себе процитировать выдержки некоторых из них. Вот одно, переданное отцом с оказией в январе 1942 года:

"Ляле. Только лично....Сколько раз за эти многие долгие месяцы и годы нашей разлуки, моих скитаний и мытарств я вспоминал тебя, вспоминал до мелочей, до отдельных штрихов и слов нашу жизнь! Казалось бы, многое, что было позабыто, снова и снова всплывало в памяти. И всегда и всюду эти воспоминания давали мне силу для дальнейшей жизни и борьбы за жизнь. Олицетворением света и счастья была ты в моей жизни. Все-все самое хорошее, самое счастливое связано с тобой, и неудивительно, что все это помню и никогда не забуду.

Как всегда, в самые тяжелые минуты моей жизни ты и только ты одна умела разделить и облегчить мое горе. Я знаю, что и (говорить), за эти годы ты перенесла так много, как только может выпасть на долю человека. Но я знаю, что ты перенесла все мужественно и что наша дружба и наша любовь не погасли. Это наполняет меня гордостью и дает много сил и бодрости".

И в этом же письме горькие слова о будущем:

"Я не вижу конца своему положению... вообще на что можно рассчитывать дальше мне, ибо я всегда и снова вероятный кандидат (на отсидку. - Н. К. ). Да кроме того, это значит всегда отягощать твою и Наташкину судьбу. Я даже не знаю, в самом лучшем случае, сможем ли мы снова жить все вместе, так как ты и Наташка для меня вся жизнь - ничего другого у меня нет и не может быть...".

За отличную работу по созданию реактивных установок для самолетов отец только в августе 1944-го был досрочно освобожден (со снятием судимости, но без реабилитации, которой добьется лишь в апреле 1957 года). Освобожденный, он снова занят любимым делом. Лишь в конце ноября 1944 года ему удается ненадолго прилететь в Москву.

"... наша московская встреча пролетела как-то особенно быстро и много недоговоренного и, может быть, недопонятого осталось у каждого из нас", - писал отец сразу же после возвращения из Москвы в Казань.

"...Ты права, мы оба стали лучше, и мы оба стали более вдумчиво и бережно относиться к людям и к себе. Я прилагаю все усилия к тому, чтобы попасть наконец на более долгий период в Москву, чтобы подольше и поближе быть с тобой - так у меня сейчас и в голове, и в сердце сложилось, и без разлада на сей раз. Но совместная жизнь, как, например, было у нас в этот мой приезд, - она очень путает меня...

...Котика нашего я вспоминаю так часто, как только, вероятно, это можно такому странному и занятому субъекту вроде меня. Ее большая карточка стоит на столе моем... Крепко тебя обнимаю и целую. Будь спокойна и сильна, любимая моя... Всегда твой Сергей".

Удивительные письма. Их переполняют огромная любовь и неопределенность, нежелание отягощать судьбы дорогих ему людей. Значит, дело не только в том, что две сильные личности?

Пожалуй, вы правы. Письма и впрямь многое объясняют. В Германии трещинка углубилась. Мама тогда почувствовала - что-то происходит, совсем не то, что надо. Хотя, между прочим, она была в положении. И мог бы родиться еще один ребенок. Может быть, сын, о котором так мечтал отец.

Трудно сказать. Для мужчины этот аргумент, наверное, не решающий. А тут появилась в жизни отца женщина, Нина Ивановна. Мама об этом узнала и осталась в Москве. Я не подозревала о той драме, катастрофе, которая надвигалась. Гром грянул только в день развода.

Мама жила тогда на Конюшевской, в одной комнате нашей в прошлом двухкомнатной квартиры. После ареста отца вторую комнату конфисковали, и ее занимала семья милиционера. Я в это время жила с двумя бабушками и дедушками в квартире Марии Николаевны. Отец приезжал навещать меня и бабушку, свою маму. Я мечтала о том, что вот окончу школу и наконец-то мы где-то поселимся и заживем вместе.

24 июня 1949 года - один из самых черных дней в моем календаре. Меня вызвали с дачи. Дома я увидела плачущих бабушек и расстроенных дедушек. Мама, которая была в ужасном состоянии, сказала: "У тебя больше нет отца". Я спросила: "Он что, умер?". - "Нет, он не умер, но он ушел из нашей семьи".

"ОТЕЦ СКАЗАЛ, ЧТО НАДО ПИСАТЬ: "БЫЛ АРЕСТОВАН. ОСВОБОЖДЕН СО СНЯТИЕМ СУДИМОСТИ"

- Наталия Сергеевна, я понимаю, как это больно вспоминать. И все-таки какой была ваша первая реакция?

Для меня это была большая травма. Я не могла понять абсолютно, как человек, которого я очень любила, - мне с детства это прививалось - мог так поступить. Его не было долгие годы, тем не менее все: мама, бабушка - говорили только хорошее.

- Вы знали его историю?

Нет, конечно. Я понятия не имела, что он арестован.

- В 14 лет?

Тогда нельзя было говорить об этом. Арест Сергея Павловича стал популярной темой только в 80-е годы.

- А в семье?

Меня всячески оберегали. Когда я была маленькой, мама и бабушка, объясняя долгое отсутствие отца, говорили: "Твой папа - летчик. Он в командировке". С конца 1940 года, видно, для поднятия духа заключенных, в "Туполевской шарашке" стали время от времени разрешать свидания с родственниками. Свидания проходили в Бутырской тюрьме. Перед первым таким свиданием мама сказала, что папа ненадолго прилетел, и мы к нему поедем. К месту встречи мы шли через маленький дворик. Увидев отца, я первым долгом спросила: "Как ты мог на таком маленьком дворике сесть на своем самолете?". Вместо отца ответил сопровождающий его "дядя": "О, девочка, сесть-то сюда легко, а вот улететь намного труднее". В годы войны объяснять "командировку" отца было еще проще. Одним словом, не знала...

Только потом, когда пришло и мое время заполнять анкеты, отец как-то сказал, что нужно писать: "Был арестован. Освобожден со снятием судимости". Но мы отвлеклись...

- Что было после развода?

На следующий день отец приехал ко мне с Ниной Ивановной - он хотел нас познакомить. Но я совершенно окостенела, не могла разговаривать. Я не могла понять, как мог мой отец променять мою умную, красивую маму на другую женщину. Поэтому у нас встречи какой-либо душевной не получилось. Они уехали, и я очень долго плакала, переживала. Бабушка, Мария Николаевна, сказала: "Ну что делать... Раз так случилось, ты должна простить своего отца. Когда подрастешь, поймешь"...

Я его тогда просто возненавидела. И не столько его, сколько Нину Ивановну. Как можно так поступить, зная, что у Сергея Павловича есть жена и дочь? Как можно было сесть на живое место? Тут у меня была живая обида на отца (это чувство давно прошло) и, конечно, голос крови. Все годы после его ухода мне очень хотелось его видеть.

Осенью 1958 года я неожиданно заболела туберкулезом легких. Мама была в отчаянии: от этой болезни умер молодым мой дед, Павел Яковлевич Королев. Он похоронен в Киеве. На тревожный звонок бабушки отец отреагировал немедленно. Уже на следующий день он со мной поехал в поликлинику, где мне предоставили путевку в подмосковный санаторий. Лечение шло успешно. В канун Нового года получила письмо от отца. Он писал, что из-за занятости не смог меня навестить, о чем очень жалеет.

Письма отца... Среди них совершенно особое, написанное к моему совершеннолетию. 10 апреля 1953 года мне исполнилось 18 лет. Вот строки, которые врезались в душу, в память на всю жизнь: "...всегда люби наш народ и землю, на которой ты выросла... Личная жизнь во многом в твоих руках, а хороших людей на свете много встретишь. Будет и большая любовь, и дружба - все это обязательно будет!". В этом удивительно светлом письме есть и грустные строки, тихий крик изболевшей отцовской души: "Я считаю неправильным, милая Наташа, твое поведение в отношении меня. Я прошу тебя подумать об этом хорошенько. Я искренне тебя люблю, часто вспоминаю и очень хочу, чтобы ты снова со мной виделась и чтобы было сломано то отчуждение, которое создалось за последние годы. Ты теперь взрослая и сама
многое понимаешь... Не забывай своего отца, который тебя очень любит, всегда помнит и никогда не позабудет. Крепко, крепко тебя обнимаю и целую. Всегда твой друг Сергей".

Получив это письмо, я долго мучительно думала, как себя вести. Сердце разрывалось между любовью к двум самым дорогим мне людям. Очень хотелось видеть отца, но мама оставалась непреклонной из-за неизбежных моих встреч с Ниной Ивановной - "разлучницей". А я не считала себя вправе ее огорчать. До сих пор не могу себе простить, что не поехала на 50-летие отца. Он прислал за мной машину. Мамы тогда не было, и я не знала, что делать: одевалась, раздевалась... В конце концов, машина ушла без меня. Это была ошибка, конечно.

- Наверное, вы общались с ним меньше, чем могли бы?

Конечно.

"ОТЕЦ ЛЮБИЛ ЖЕНЩИН, НО НА СТАРТОВОЙ ПЛОЩАДКЕ КОСМОДРОМА ИХ НЕ ТЕРПЕЛ"

- И все-таки какая из встреч вам особо запомнилась?

В июле 1956 года я проходила практику в больнице подмосковного поселка Хотьково. Однажды туда неожиданно нагрянул отец. Около трех часов мы гуляли с ним по лесу и разговаривали. Так много хотелось сказать друг другу. Моя учеба, планы на будущее, мои девичьи симпатии - все интересовало его. Отец рассказывал о своей работе. Говорил о предстоящих полетах в космос, о космических поездах и межпланетных станциях-вокзалах. Все это казалось мне фантастикой, чем-то далеким, несбыточным. "Я вижу, тебе не верится, - заметил отец, видно, почувствовав мою реакцию, - а все это обязательно будет. И ты сама вскоре в этом убедишься". Прошло совсем немного лет, и многое из того, о чем тогда говорил отец, стало явью.

Эта встреча много значила для меня. Хотя переломный момент в наших отношениях наступил несколько позже. В 1961 году я вышла замуж и стала жить отдельно от мамы. В один прекрасный день, это был выходной, я позвонила отцу по телефону. Услышала его голос и тут же положила трубку. Выбежала на улицу, взяла такси и помчалась прямо туда. "Папа, - сказала, - я тебя очень люблю. И я хочу, чтобы мы с тобой виделись почаще, чтобы у нас были хорошие отношения". После этого я у него часто бывала - сама, и с мужем Вадимом, и с первенцем своим Андрюшей.

Мы встречались так часто, насколько это было возможно при большой занятости отца и частых его командировках. Обычно приезжали к нему домой на Останкинскую, недалеко от ВДНХ, где он жил последние годы. У меня установились нормальные отношения с Ниной Ивановной. А маме сказала: "Ты должна меня понять. Я уже стала самостоятельной. Ты не хотела, чтобы я встречалась с Ниной Ивановной, и я не хотела сделать тебе больно. А теперь я буду поступать так, как мне подсказывает совесть". Она вздохнула: "Делай как знаешь".

- "Наверное, не было до него на Земле человека, который бы так любил небо и женщин". Это написано о Сергее Павловиче.

Да, он любил женщин, и женщины любили его. В нем было что-то, привлекавшее к нему внимание, и сам он был не прочь увлечься. Я даже этих женщин знаю. Мне один товарищ советовал написать о них в своей книге, но я не стала этого делать. Достаточно уже того, что в моей книге речь идет о моей маме и Нине Ивановне. Что было - было. Но при всем при том на первом месте у него всегда оставалось дело. На стартовой площадке космодрома - мне многие об этом говорили - женщин не терпел: мол, это может отвлекать мужчин от сложной работы и приводить к ошибкам.

Прошедший год был для вас юбилейным. Как говорится, время собирать камни. Что вы считаете, Наталия Сергеевна, главным делом своей жизни?

Незадолго до кончины бабушка (она умерла летом 1980 года) подарила мне свою фотографию, сделанную в день ее 90-летия, с надписью: "Мое единственное наследство от моего сына, который был мне так близок, так дорог, моя Наташа!".

Так случилось, что больше у моего отца детей не было. Он ушел из жизни, когда моему первенцу, Андрею, исполнилось едва три года. А теперь у него трое внуков и пятеро правнуков. В честь деда назван Сергеем второй мой сын. Они - Королевы. После развода я дала им свою фамилию. От второго брака 19 февраля 1973 года у меня родилась дочь, которую в честь бабушки Марии Николаевны назвали Марией.

Тоненькая ниточка, которая могла оборваться, сохранилась, окрепла. Дети выросли. Андрей Королев - доктор медицинских наук, травматолог, ортопед, как и его бабушка. Сергей окончил МВТУ имени Баумана, тот же факультет, что и его дед. Мария окончила Московскую медицинскую академию.

Семья у нас дружная. 12 января отмечаем мы вместе день рождения отца. Приходят соратники отца, космонавты, друзья. Эти встречи надолго дают заряд жизненной энергии, любви и памяти. Род Королевых продолжается, и жива память о моем отце. Не в этом ли главное дело, которому я посвятила себя всю без остатка?

- И в заключение. Какое место в жизни, в ваших разговорах с отцом занимала Украина?

С тех пор как я помню себя, само слово "Украина" произносилось в нашей семье трепетно, с большой любовью. Детство моего отца прошло в Нежине, родился он в Житомире, жил в Киеве, в Одессе. Первые 24 года, почти половину отпущенного ему пути, отец провел в Украине. Он очень ее любил. Любил украинские песни, "українську мову". Это точно. "Дивлюсь я на небо", "Реве та стогне Днiпр широкий" - любимые песни бабушки и отца. Поэтому и у меня лично - возможно, генетически - особое отношение к Украине перешло по наследству.

Я была в Житомире - там прекрасный музей в доме, где родился мой отец. Многое воссоздавалось по воспоминаниям бабушки, которая отдала много вещей, сохранившихся в семье. И каждый раз, переступая порог музея, испытываю огромное волнение, потому что в этом доме первые шаги сделал мой отец. В Киевском политехническом есть аудитория имени Королева, даже парта стоит, за которой он сидел. Она специально ленточкой обвязана.

- Что бы вы хотели пожелать читателям Украины?

Прежде всего мира и процветания. Еще чтобы в Украине помнили о людях, которые родились на украинской земле и которые внесли весомый вклад в историю человечества. Недавно выпущена в Украине книга "Сто великих украинцев". Отец тоже есть в этой книге.

P.S. 10 апреля Наталия Сергеевна Королева отметила свой день рождения. "Бульвар Гордона" от всей души поздравляет именинницу и желает ей крепкого здоровья, успехов и благополучия.

Этот человек выжил, чтобы, пройдя через тернии, первым вывести человечество к звездам. Его имя - Сергей Павлович Королёв . Наверное, не было до него на Земле другого такого человека, который бы так любил небо. И женщин.

Любовь и космос

Даже первый поцелуй с девушкой его мечты случился у него на крыше. Он жил тогда в Одессе. У Ксении Винцентини , или у Ляли , как все ее звали, всегда было много поклонников. Сережка Королев - лишь один из них. Но он старался сделать все, чтобы она стала только его девушкой: и вверх ногами вокруг нее ходил, и под баржей в море проплывал, и даже на краю крыши двухэтажного одесского морга сделал ради нее стойку на руках. Видимо, все это произвело на Лялю необходимое впечатление. И тут, прямо на крыше, она наконец-то позволила ему впервые себя поцеловать.

Уезжая учиться на авиационном отделении Киевского политехнического института, Сережка сделал ей предложение. Она ответила, что, хотя и любит его, выходить замуж не собирается до тех пор, пока не выучится, чтобы зарабатывать самостоятельно.

Получилось так, что он учился в Киеве, потом в МВТУ в Москве, а она в Харькове, на врача. После института Ксению распределяют работать в Донбасс. Бывая там, Королев вновь пытается добиться Лялиного согласия на брак. Она вновь отказывается, ссылаясь на новую причину: какой смысл выходить замуж, если все равно придется два-три года жить врозь, пока отработаешь по распределению. И Королев решает добиться от начальства, чтобы Ксению отпустили досрочно. В конце концов в августе 1931-го она становится его женой, а вскоре он все-таки увозит ее в Москву...

Сергей Королев с женой Ксенией Винцентини. 1932 г. Фото: РИА Новости

Но вот загадка: как только Королев добивается того, о чем мечтал все эти 7 лет, он быстро теряет интерес к жене и начинает увлекаться другими женщинами. Рассказывали такую историю: "Однажды Ляля чистила пиджак Сергея. И вдруг... из кармана выпали два билета в Большой театр. Королев о них ничего не говорил. Значит, решила Ляля, пойдет с какой-то дамой. А у Ляли был поклонник из высокопоставленных военных. И уговорить его сводить ее в Большой не стоило труда. Столкнулись обе пары в антракте. С Сергеем была красивая брюнетка. Увидев жену, Королев рванул от своей красавицы, словно кот со стола, и сразу стал оправдываться, дескать: "Случайно предложили билеты... Неудобно было отказать... Где мы встретимся после спектакля?" - "А зачем нам встречаться? - спросила Ксения. - Меня проводят". И посмотрела на своего военного. Тут Королев не выдержал: "Нет. Мы поедем вместе!" Куда он дел свою даму - неизвестно. Но жену из театра увез сам..."

Подобные похождения мужа довели Ксению до того, что все свои чувства весной 1948 г. она вылила в письме матери Королева: "Всю историю нашей любви вы знаете хорошо. Много горя еще до 38-го года (год ареста Королева. - Авт.) пришлось мне пережить, и, несмотря на оставшееся чувство привязанности и какой-то любви к С., я твердо решила... оставить его для продолжения им жизни под его любимым лозунгом "Дайте каждому жить, как ему хочется..."

Сергей Королев и Ксения Винцентини встречались и "числились" в браке четверть века, а жили вместе каких-то 8 лет, да и то урывками. Их дочь Наташа , находившаяся под влиянием матери, узнала об "изменах папы" в 12 лет. На мелкие кусочки изорвала она все его фотографии, какие попались под руку, и заявила, что видеть его больше не желает. Трещина между дочерью и отцом осталась на всю жизнь. Встречались они редко, но чаще всего были как чужие. Не было Королева и на ее свадьбе. В свою очередь, по свидетельству известного летописца космической эры Ярослава Голованова , когда Королев звонил ей с Байконура, чтобы поздравить с днем рождения, она бросала трубку. И он сидел и плакал...

Одиночество

Вторая жена, наверное, могла бы подписаться под многими переполненными болью словами первой.

Чтобы получить представление, как он завязывал отношения со слабым полом и как вел себя дальше, воспользуемся воспоминаниями второй жены, Нины . Она рассказала Ярославу Голованову об этом со всеми подробностями. Итак: "Весной 1947 года в НИИ-88 я была единственная "англичанка", остальные переводчицы - "немки". Однажды начальник говорит: "У Королева накопилось много английских журналов. Сходите, он покажет, что перевести..."

Прихожу. Секретарша говорит: "Он занят". Слышу - говорит по телефону. Разговор закончился, и дверь кабинета приоткрылась: "Вы ко мне? Пожалуйста... Садитесь..." Представился: "Королев Сергей Павлович".

Нина Ивановна, - говорю я. - Безработная переводчица.

Я так и понял, - улыбнулся Королев и достал кипу английских и американских журналов. - Вот эту статью переведите, пожалуйста.

Я понимала, что сделала плохой перевод, потому что не знала смысла чисто технических терминов... "Да, действительно плохо", - сказал Королев. Дали мне инженера, с которым я могла бы правильно перевести статью. Опять иду к Королеву. И вот он стал меня вызывать все чаще и чаще. Как-то кладу перед ним перевод, он читает, а сам... берет меня за руку. Я руку отвожу. Помолчал. Спрашивает:

Что вы делаете в воскресенье?

Пока у меня нет никаких планов...

Вы не возражаете отдохнуть вместе?

А что вы имеете в виду?

Ну... пойдем в ресторанчик... потанцуем...

Я не люблю рестораны, но пойдемте, - говорю я, - только куда-нибудь подальше от города...

Его шофер отвез нас в Химки. Гуляли по набережной у Речного вокзала. Потом обедали в ресторане. Немного выпили. И вдруг он так откровенно начал мне рассказывать о своей жизни, о Германии, о семье, в которую решил больше не возвращаться... Я даже растерялась: мы ведь познакомились совсем недавно...

Когда возвращались в Подлипки, спросил, куда меня отвезти. Назвала адрес. К огромному нашему удивлению, оказалось, что мы живем не только в одном доме, но и в одном подъезде: квартира моей мамы - на первом этаже, а Королева - на втором. Поднялись к нему. Что теперь лукавить: я осталась у него в тот первый наш вечер. И, как оказалось, на всю жизнь... Мне было 27. Ему - 40".

Что было дальше?

Жена сменилась, но Королев снова в бессрочных командировках, и его снова мучает одиночество. Не однажды, как бы извиняясь, Сергей Павлович пишет новой жене о своих трудностях и переживаниях. Пишет, что сказать об этом ему больше некому, так как самый близкий друг и подруга - она! Неслучайно он обязательно добавляет слова: "Ведь мне не с кем об этом поговорить, кроме тебя". Судя по всему, и новой жене начинают надоедать его "душеизлияния" о вечных проблемах на работе и в душе. И с новой женщиной, которую он так любит, чувствует себя одиноким. Вообще гениям чаще всего не везет в личной жизни. Мне вспоминаются слова Наталии Николаевны Гончаровой Пушкину : "И как же ты мне надоел со своими стихами!" А Королев пишет: "Ну не могу тебе, мой друженька, не написать и не излить свою душу..." Вечная трагедия гениев!!!

Досье

С. Королев родился 12 января 1907 года. Под его руководством Группа изучения реактивного движения (ГИРД) 17 августа 1933 г. запустила первую советскую ракету. Потом был Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), потом - арест. Его обвинили во "вредительстве в составе антисоветской организации". Сначала дали 10 лет. Потом, в 40-м, срок уменьшили на 2 года. Досиживал он, работая в "туполевской шараге" - КБ за колючей проволокой. За работу, имевшую "важное оборонное значение", его - по личному письму Берии в адрес Сталина - освободили досрочно в августе 44-го. В сентябре 1945 года Королев был направлен в Германию для изучения опыта гитлеровских инженеров. Вернувшись в январе 1947-го, он быстро и успешно проводит конструирование и испытание собственных ракет, сразу многократно увеличивших мощь Вооруженных сил СССР.

В 1957 году была успешно испытана ракета "Р-7", при помощи которой вскоре на орбиту был выведен первый в мире искусственный спутник Земли. 12 апреля 1961 года эта же ракета обеспечила полет Гагарина. На ней прорвались во Вселенную и первая женщина-космонавт В. Терешкова , и А. Леонов , совершивший в марте 1965-го первый в истории выход в открытый космос. К сожалению, этот успех стал последним в жизни великого конструктора, в 1966-м он скончался.

Кстати

Среди космонавтов бытует такая легенда: после кремации тела Королева Гагарин и Комаров выпросили часть его праха, чтобы отправить его на межпланетной станции в спецконтейнере с гербом Советского Союза на Луну. Как было на самом деле? Наверное, никто уже не знает. Трагически погиб Комаров. Через год не менее трагически ушел из жизни Гагарин.

Наташа Королева (настоящее имя – Наталья Владимировна Порывай) – поп-певица, получившая всенародную любовь после выхода альбома «Желтые тюльпаны», записанного совместного с Игорем Николаевым . Среди ее песен – такие хиты, как «Маленькая страна», «Чуть-чуть не считается», «Синие лебеди» и десятки других лиричных баллад и зажигательных танцевальных композиций.

Детство

Наташа Порывай, появившаяся на свет в Киеве, росла в семье творческой: папа девочки был хормейстером, а мама, заслуженная артистка Украины Людмила Порывай, дирижировала в хоровой капелле «Светоч». Старшая на 5 лет сестра Ирина была музыкально одаренным ребенком и впоследствии выступала сольно под псевдонимом Руся. Неудивительно, что уже в 3 года Наташа Порывай дебютировала на сцене вместе с Большим хором радио и телевидения Украины, исполнив песню «Крейсер Аврора».

В 7 лет девочку записали в музыкальную школу на класс фортепиано и, параллельно, в хореографическую студию имени Григория Верёвки. Важным событием, предопределившим судьбу малышки, стало знакомство с композитором Владимиром Быстряковым, который взял одаренную Наташу под крыло. В 12 лет она начала выступать с его песнями («Куда уехал цирк», «Мир чудес»), благодаря чему быстро стала звездой всех городских праздников: детские утренники, правительственные съезды, новогодние огоньки, дни города – каждое событие сопровождал чистый голосок Наташи Порывай. В 1987 году девушка стала дипломанткой конкурса народной музыки «Золотой камертон».

В том же году Наташа впервые выступила на телевидении, в программе «Шире круг», (своеобразном прототипе шоу «Минута славы»), подарившей путёвку к известности многим начинающим исполнителям: Дмитрию Маликову , Леониду Агутину , группе «Секрет»… Но по-настоящему знаковым событием для юной певицы стало выступление на вокальном конкурсе в Евпатории. Она не заняла призовых мест, однако обратила на себя внимание Эльвиры, помощницы известного московского телепродюсера Марты Могилевской. Наташа отдала женщине кассету с собственным материалом, не зная, что впоследствии этот поступок сыграет огромную роль в ее жизни.

Наташа Королева в передаче «Шире круг» (1986 год)

Прошло какое-то время, но весточек из Москвы не приходило, и Наташа продолжала строить карьеру в родной Украине, поступив в Киевское эстрадно-цирковое училище на специальность «Эстрадный вокал». Летом 1989 года она отправилась на гастроли в Штаты.

Голосистая девушка произвела сильное впечатление на американских педагогов вокала, которые предложили ей стать студенткой Истменовской школы музыки при престижном университете Рочестера. Но Наташа, с которой к тому времени связались представители Марты Могилевской, отвергла это заманчивое предложение и отправилась покорять Москву.

Дельфин и русалка

Осенью 1989 года Марта Могилевская посоветовала Игорю Николаеву, бывшему аранжировщику Аллы Пугачевой и начинающему певцу, пребывавшему в творческом ступоре, найти подходящую девушку для совместной записи. Выбор пал на Наташу по двум причинам: во-первых, ее вокальные данные были на порядок выше, чем у остальных претенденток, во-вторых, невысокая девушка идеально смотрелась рядом с 172-сантиметровым певцом.

При первой встрече Игорь довольно скептически отнесся к этой затее: 16-летняя пухлая «хохлушка» не походила на эффектную поп-диву, к тому же она стеснялась певца, который казался ей царем и богом от музыки. Тем не менее, после прослушивания он был приятно удивлен и вскоре написал для юной протеже песню «Желтые тюльпаны», которая стала заглавной песней одноименного альбома, увидевшего свет в 1990 году. На обложке пластинки была надпись: «Наташа Королева поет песни Игоря Николаева».

Наташа Порывай превратилась в Королёву вполне закономерным образом: псевдоним придумал Николаев, который был уверен, что зрители не сумеют запомнить фамилию «Порывай», да и звучит она как-то плебейски, другое дело – гордая, внушительная «Королёва».

После выхода альбома популярность Наташи Королевой начала буквально зашкаливать. «Желтые тюльпаны» вывели девушку в финал главного музыкального конкурса страны – «Песни года». Стадионы и концертные площадки были переполнены, поклонники охапками несли любимой артистке желтые тюльпаны, а когда сломавшая ногу Наташа взяла небольшой тайм-аут, почитатели ее творчества просили вынести загипсованную девушку на сцену.

«Песня года-1990»: Наташа Королева – «Желтые тюльпаны»

В 1991 году Наташа Королева закончила эстрадно-цирковое училище. В 1992 году свет увидела пластинка «Дельфин и русалка», и творческий тандем Игоря и Наташи отправился в грандиозный гастрольный тур по городам России с одноименной программой, за следующие три года покорившей не только отдаленные уголки нашей родины, но и крупные города США, Израиля и Германии.

В 1994 году певица выпустила уже сольный альбом под названием «Поклонник» (музыка и тексты по-прежнему были заслугой Игоря Николаева). Однако ей пришлось завоевывать доверие слушателей, которые не хотели верить в конец «Дельфина и Русалки» и признавать Наташу независимой творческой единицей. Благодаря долгой упорной работе певица смогла вернуть расположение публики. Например, весной 1995 года она провела три благотворительных концерта на Дальнем Востоке в знак поддержки пострадавших от разрушительного землетрясения на Сахалине.

В 1995 году вышел второй исключительно сольный альбом Королёвой, «Конфетти», состоявший из одиннадцати песен. Среди них была и композиция «Маленькая страна», вскоре покорившая федеральный теле- и радиоэфир, превратившись в бессмертный шлягер для детей и взрослых, продолжающих верить в сказку.

Наташа Королёва: «Я случайный человек в шоу-бизнесе»

В это время Наташа Королева дебютировала в качестве актрисы в мюзикле «Старые песни о главном», где сыграла дочь председателя и вместе с Ладой Дэнс и Алёной Апиной исполнила песню «Вот кто-то с горочки спустился». По прошествии времени она появилась в следующих трех частях музыкальной киноленты: во второй она спародировала образ героини Светланы Светличной из «Бриллиантовой руки», в третьей спела дуэтом с Крисом Норманом, а в заключительной – с Александром Цекало .

В 1997 году Наташу утвердили на роль Мальвины в мюзикле «Новейшие приключения Буратино» (примечательно, что самого Буратино сыграла Кристина Орбакайте). В перерывах между съемками Наталья трудилась над новым материалом, и в декабре того же года поклонники Королёвой с ликованием приветствовали ее новый альбом – «Бриллианты слёз». Многие слушатели отметили, что Наташа изменилась как внешне, так и духовно – с обложки на покупателей лукаво смотрела уже не девочка, а вполне оформившаяся леди. Взрослее стала и лирика: на смену «маленькой стране» пришла «девочка, мечтающая о большой любви».

С новой программой она отправилась в мировое турне, во время которого ей рукоплескали зрительные залы Лондона, Нью-Йорка, Берлина и Афин, а в 1999 она снова отправилась на гастроли вместе с Игорем Николаевым и концертной программой «Самая родная».

В 2000 году Королева задумалась о профильном образовании и поступила на актерский факультет ГИТИСа, который закончила три года спустя

Новое творчество

В 2000 году союз Наташи Королевой и Игоря Николаева распался как в творческом плане, так и в личном. Певица лишилась поддержки любимого человека и помощи талантливого композитора. Вышедший вскоре после разрыва альбом «Сердце» обошелся без участия Николаева. Наталье помогали композитор Александр Коновалов и песенник Владимир Вулых – они-то и написали знаковую композицию «Было или не было».

В 2002 году певица выпустила сборник лучших хитов, озаглавленный «Осколки прошлого». В него вошли 14 хитов Королёвой, а также новая песня «Чуть-чуть не считается». «Что стало теперь со мной? А жизнь продолжается», – разносилось из каждого радио страны.

Наташа Королева – «Чуть-чуть не считается»

Следующий альбом Наташи Королевой был записан совместно с ее новым избранником Сергеем Глушко , также известным под псевдонимом Тарзан. Пластинка называлась «Веришь или нет». Три года спустя пара представила еще одну совместную работу под названием «Рай там, где ты». Одноименный альбом вышел при поддержке ювелирного дома «Кристалл мечты», лицом которого Наташа являлась с августа 2006.

пару с хореографом Евгением Папунаишвили. За короткий срок Королевой пришлось разучить множество сложных танцевальных па, однако усилия были вознаграждены лишь третьим призовым местом.

«Танцы со звездами»: Наташа Королева и Евгений Папунаишвили

А в следующем году Наташа представила свой писательский дебют, во многом автобиографичный роман «Мужской стриптиз». На этом эксперименты певицы не прекратились: вскоре она стала владелицей салона красоты, который так и назывался – «Салон красоты Наташи Королевой».

Летом 2010 года певица вместе с Олегом Газмановым отправилась на фестиваль русской культуры в Германии. Все средства от продажи билетов на концерт звезды перечислили в благотворительный фонд Красного креста. В ноябре 2013 года звезда сообщила о прекращении гастрольной деятельности.

С 2012 по 2014 год Наташа вместе с мамой, Людмилой Порывай, вела передачу «Время обедать» На Первом канале. В рамках шоу сравнивалась домашняя и ресторанная кухни – обычные домохозяйки бросали вызов профессиональным шеф-поварам.

Личная жизнь Наташи Королевой

Нельзя сказать, что между Наташей Королевой и Игорем Николаевым с первого взгляда обнаружилась так называемая «природная химия». Однако во время работы над программой «Дельфин и Русалка» мужчина проникся к девушке симпатией, которая крепла с каждым днем, превращаясь в нечто более интимное, вдохновлявшее его на создание мелодичных, немного грустных баллад.

Знакомые Наташи замечали, что та, хоть и отчаянно отрицала это, тоже влюблялась в Николаева: с открытым ртом ловила каждое его слово, копировала жесты и манеру речи. Они начали жить вместе, но воспитанная в строгости Наташа сразу поставила певца перед фактом: никакого гражданского брака, только узаконенные отношения: «Я была очень строгих правил и полагала, что все должно быть только после свадьбы. Правда, теперь я поменяла свое мнение – считаю, что надо сначала проверить партнера, а потом выходить за него замуж... Когда я поняла, что ухаживания Игоря заходят слишком далеко, я сказала: "Или официально, или никак". Ему пришлось задуматься...».

Все же музыкант не хотел огласки отношений, поэтому Наташе пришлось взять все в свои руки и сделать хитрый ход конем. Она вместе с родителями приехала домой к Николаеву и пригласила туда же сотрудников ЗАГСа – никаких застолий, пышных нарядов и колец, только штампы в паспорте.

В 2000 году Наташа Королева ушла от супруга. По словам певицы, причиной тому стали постоянные измены Николаева. Хотя расставание произошло без скандалов и сцен ревности, оба тяжело переживали этот разрыв.

В попытках отвлечься от гнетущей раны на сердце Наташа с головой погрузилась в работу. Для одного из выступлений она пригласила коллектив танцоров «оригинального жанра», проще говоря – стриптизеров. Среди них был и белокурый широкоплечий красавец Тарзан, которому предстояло обсудить с Наташей детали будущей оплаты.

Но мысли о сухих цифрах из головы Наташи прогнала вмиг вспыхнувшая искра страсти. Сергей, недавно переживший развод, серьезных отношений не искал, и с удовольствием закрутил роман с популярной красоткой.

В первую же ночь Наташа забеременела, чему Сергей несказанно обрадовался.

Архип, первенец Наташи и Тарзана, родился в феврале 2002 года, а в августе 2003 влюбленные заключили брак официально. На этот раз все было по-настоящему: невеста облачилась в белое платье, шумную компанию гостей катал по Неве теплоход, в небо пускали голубей, а незамужние подруги Наташи ловили пышный букет невесты.

Публика восприняла новость неоднозначно. Не все смогли порадоваться счастью Наташи, упрекая ее за «разбитое сердце маэстро [Игоря Николаева]». Сам Тарзан прокомментировал ситуацию так: «Я у него Наташу не отбивал. Когда у нас завязывались отношения, она уже год жила отдельно, у него была своя жизнь. Как к творческому человеку, я к нему очень хорошо отношусь, мне нравятся его песни».

В 2008 году Игорь Николаев, несколько лет игнорировавший все творческие успехи девушки и называвший свою бывшую протеже исключительно по настоящей фамилии, сделал первый шаг навстречу примирению с экс-возлюбленной. Наташа приняла извинения, и с тех пор бывшие партнеры начали общаться как близкие друзья.

Через короткое время они вновь вместе вышли на сцену, чтобы порадовать преданных поклонников оригинальным исполнением «Дельфина и Русалки»; также Николаев написал для Наташи новую песню («Кристалл мечты»).

Наташа Королева сейчас

В 2015 году Королёва выпустила юбилейный, десятый студийный альбом, представив фанатам 14 новых песен, включая дуэты с Тарзаном и Натальей Медведевой , а вошедшая в трек-лист совместная запись с Александром Маршалом завоевала награду «Песня года».

В 2016 году певица представила новый сингл «Я устала».

Наташа Королева и Александр Маршал – «Порочен я тобой»