На бурятском языке национальный характер лучшие черты. Буряты и калмыки

Аннотация: В статье представлен обзор литературы по теме национального характера отдельных монголоязычных народов Центральной Азии, которые составят библиографическую основу электронной базы данных «Национальные менталитеты: их изучение в контексте глобализации и взаимодействия культур».

Публикация подготовлена при поддержке РГНФ (грант №13-03-12003в).

Ключевые слова: национальный характер, Центральная Азия, база данных, обзор, описание, монголы, буряты, калмыки.

National character of Mongolic peoples of Central Asia

Ch.K. Lamazhaa

Abstract: Article reviews the literature over the national character of different Mongolic peoples of Central Asia. It will become a bibliographical basis of electronic database "National mentalities: study in context of globalization and culture intercommunion”.

Keywords: national character, Central Asia, database, review, description, Mongols, Buryats, Kalmyks.

В рамках работы над коллективным проектом «Электронная база данных "Национальные менталитеты: их изучение в контексте глобализации и взаимодействия культур”» (Канарш, 2013) мы произвели сбор и отбор имеющихся описаний, исследований национального характера народов Центральной Азии (см. постановку вопроса по теме: Ламажаа, 2013а), а также представили обзор литературы по некоторым представителям тюркоязычных этносов - казахам, хакасам, алтайцам, тувинцам (Ламажаа, 2013б: электр. ресурс). На этот раз я попытаюсь обозначить наиболее интересные публикации по монголоязычным народам региона, в частности - монголам, бурятам и калмыкам.

Напомню, что под термином «Центральная Азия» мною понимается территория распространения кочевого типа хозяйствования в Казахстане, Монголии, Китае (Синьцзянь-Уйгурский Автономный округ, Внутренняя Монголия), России (республиках Алтай, Тыва, Хакасия, Бурятия, отчасти Иркутской и Читинской областях). Уточнение термина сегодня особенно необходимо в связи с распространившимся в постсоветское время обозначением как «Центральной Азии» исключительно среднеазиатских стран СНГ, что породило в числе прочего и дискуссии в научной среде (см.: Ламажаа, 2013а).

Монголоязычные народы Центральной Азии так же, как и другие народы, имеют сложную этническую историю, имеющую много общего, но при этом со своими отличиями. В науке присутствуют разные теории этнического происхождения как собственно монголов, так и бурят и калмыков. Не вдаваясь в разбор подобных работ, я буду опираться на положение о формировании их из монголоязычных племен региона, которые вели кочевой образ жизни, понимая этнокультурную и языковую близость, общность народов. Соответственно, с точки зрения архетипов, традиционной картины мира, древнего культурного наследия, можно говорить в целом о монгольском культурном мире, о монгольских образах, а также, возможно, об условном общем монгольском национальном характере. Тем не менее историческая память этносов содержит в себе ряд особенностей, связанных с определенными историческими событиями, сложившимися отношениями со своими соседями, а также к родственным монгольским этносам. Если древняя история имеет общие (или близкие по происхождению) источники, то современный срез позволяет обогатить наши представления при помощи самых разнообразных источников.

Для освещения тематики национального характера важны, прежде всего, описательные работы - художественные произведения, публицистика, путевые заметки, философские работы и пр., в которых можно увидеть интуитивно «схваченные» черты, качества, типы, которые в своем единстве, взаимопереплетении могут нам передать специфику народа, его менталитета, характера. Хотя, безусловно, ценность имеют и научные выводы этнографов, филологов, историков, культурологов и др. При этом, как мы уже выяснили, целесообразно применять методику деления текстов по авторскому взгляду - «изнутри» (описания национального характера, которые делают представители самого этноса - автостереотипы) и «извне» (заключения наблюдателей - представителей другого этноса, другой культуры - гетеростереотипы). Тем самым рассматриваемый предмет (национальный характер этноса) приобретает многогранный вид.

Монголы . Национальный менталитет монголов «извне» нашел свое отражение в многочисленных книгах и статьях дореволюционных и послереволюционных российских и советских авторов, путешественников, ученых, дипломатов, журналистов, специалистов и т. д. Известна, например, книга И. М. Майского «Современная Монголия» (Майский, 1921). Считается, что обычаи и черты характера монголов отражены в данной работе настолько полно, что без цитирования из этого труда не обходится ни одна из публикаций об обычаях монголов. Автор отмечает изумительную наблюдательность, природное любопытство, добродушие и гостеприимство монголов.

Из современных российских ученых монгольской духовной культуре посвятили свои работы Н. Л. Жуковская, Л. Л. Викторова, Л. Г. Скородумова, М. И. Гольман, В. В. Грайворонский, В. Л. Нейдинг. Известная исследовательница монгольской культуры Н. Л. Жуковская в научно-популярном издании «Судьба кочевой культуры. Рассказы о Монголии и монголах» (Жуковская, 1990) пишет о монгольском гостеприимстве, степенности, неспешности, любви к традиционному порядку.

Специалистами-монголоведами высоко оцениваются книги журналиста Л. И. Шинкарева (Шинкарев, 1981; 2006). В документальном повествовании о жизни Цеденбала (руководителя Монголии 1940–1980–х годов) и его русской жены А. И. Филатовой, которое автор восстанавливал на основе писем, дневников, воспоминаний героев, свидетельств современников, архивных материалов, можно увидеть встречу культур - монгольской и русской. Супруга Цеденбала, например, удивлялась иносказательной, кодированной, казалось бы, отвлеченной от дела речи монгольских родственников, безусловному согласию, которое высказывали хозяева в ответ на любые слова гостей. Все это ее раздражало, казалось непонятным детством, тогда как перед ней были особенности местного этикета, норм общения, которых придерживались монголы.

В последние годы интересные исследования ценностных ориентаций современных монголов проводят Ю. В. Попков и Е. А. Тюгашев (Попков, Тюгашев, 2012: Электр. ресурс), А. В. Иванов (Иванов, 2009: Электр. ресурс) и др. Ю. В. Попков, Е. А. Тюгашев, упоминая о том, что русский национальный характер определяется этнопсихологами как характер интуитивно-этического интроверта, а национальный характер монголов - как характер сенсорно-логических экстравертов, то отношения между этими характерами выступают как отношения взаимного дополнения (Попков, Тюгашев, 2012: Электр. ресурс). А. В. Иванов, выделяя константы монгольской культуры и отмечая черты монгольского национального характера, например, пишет о своих ощущениях в Монголии, как о психологической комфортности в этой стране для русского человека. В связи с этим он вспоминает об экзистенциарной комплиментарности, о чем писал Л. Н. Гумилев, пытаясь передать чувство близости русских с монголами, которое не появляется у первых даже в восточноевропейских территориях. Сравнение же темпераментов народов позволяет философу отметить, что монгол в сравнении с русским более нетороплив и дольше раскачивается на какое-нибудь дело. «Временной фон его существования отличается большими амплитудами и отчетливо выраженной цикличностью, соответствующими естественным временным циклам его хозяйственной деятельности: рождению и забою скота, появлению первой весенней травы или молока у кобылиц и т. д.» (Иванов, 2009: Электр. ресурс).

Так, одними из часто упоминаемых черт национального характера и исследователи, и журналисты, и просто наблюдатели называют близость к природе (любовь к просторам, созерцательность, так называемую естественность), самодостаточность, неторопливость, наблюдательность, любознательность. Это признают за собой и сами монголы. Например, политический деятель Ц. Балхаажав описывает такой характерный стиль поведения монгола: «…поднявшись на вершину горы, монгол увидит новое, переправившись через широкий простор, почувствует еще новое, погостив у соседа, узнает о новом. Все это происходит постепенно, опыт обогащается и укладывается в жизни. Именно в этом заключается честный, дальновидный, прямой характер монголов» (цит. по: Буяндэлгеэр, 2012: 14).

Психолог Буяндэлгэр Одгэрэл считает, что «педантичность у будущих педагогов Монголии обусловлена природой, национальными и религиозными традициями, культурой и методами воспитания» (там же: 13–14). Речь идет о характерных традиционных особенностях, которые порой сегодня сложно найти у современных, тем более молодых монголов (например, наблюдатели сегодня часто отмечают у монголов любовь к лихачеству при езде на автомашинах, эмотивность (возбудимость).

Но те же монголы, признавая глубокие корни своей культуры и традиционность мышления соплеменников, тем не менее не ограничиваются идеальными образами, идеальными чертами. Например, известный монгольский политический деятель, публицист Баабар (литературный псевдоним Б.-Э. Батбаяра) достаточно строг в оценке своих соотечественников, полагая, что кочевой уклад сформировал такие черты, как леность, непунктуальность, лживость. Договориться между собой монголам зачастую труднее, чем с представителями других народов (см.: Монгольский менталитет в бизнесе, электр. ресурс).

Буряты. Бурятский национальный характер представлен в национальной литературе этого народа (взгляд «изнутри»). Причем интерес представляет не только сам факт такого вполне естественного отражения, но и литературоведческие исследования в этом направления, один перечень которых говорит нам о сильной филологической, культурологической школе Бурятии. Данная тема специально разобрана в публикациях С. И. Гармаевой (Гармаева, 1997), С. Ж. Балданова (Литература народов…, 2008), Э. С. Сангадиевой (Сангадиева, 2004), З. А. Серебряковой (Серебрякова, 2004, 2006, 2007, 2009), Т. Б. Баларьевой (Баларьева, 2004), М. Д. Данчиновой (Данчинова, 2007), Л. Ц. Халхаровой (Халхарова, 2007), Г. Ц.-Д. Буянтуевой (Буянтуева, 2011) и др. Филологи в частности отмечают богатство, традиционность и ценностную насыщенность произведений Ж. Т. Тумунова, Ч. Цыдендамбаева, А. Ангархаева, Д. Батожабая и многих других прозаиков и поэтов.

Как пишет С. И. Гармаева: «Сохраняя эпическую образную триаду: земля - человек - вселенная, бурятская художественная традиция опирается при этом на определенные реалии этого историко-географического синтеза - степную стихию кочевой культуры и всего, что с этим связано. Именно в незамкнутой свободе и пространстве этой стихии зародились такие компоненты поэтики как образная модель мира и дома - юрта, коновязь, степь, система динамичных сюжетов странствий и скитаний героев и другое, что в свою очередь делает художественную традицию всегда живой и действенной» (Гармаева, 1997: 55).

З. А. Серебрякова, анализируя произведения А. Ангархаева, называет среди черт национального характера бурят чувство рода, включающего в себя ответственность перед людьми, перед потомками. Важны также чувство родства с природой, умение обращаться с домашними животными, забота о детях, высокая нравственная требовательность (Серебрякова, 2009). По мнению Г. Ц.-Д. Буянтуевой, такие национальные бурятские черты, как степенность, созерцательность, склонность к размышлению (в определенной мере связанные с влиянием буддийской традиции), сочетаются с излишней замкнутостью, даже скрытностью, стремлением ничем не обнаружить своих истинных чувств и побуждений, даже самых благородных (Буянтуева, 2010).

Если филологи нацелены, прежде всего, на фиксацию традиционных черт национального менталитета, отражающихся в литературе, то психологи, педагоги работают уже больше с трансформирующимися, меняющимися характеристиками, тем не менее, всякий раз сверяя их с «образцами». Ряд публикаций по этнопсихологии бурят имеется у А. А. Елаева (Елаев, 2000), И. Э. Елаевой (Елаева, 2004, 2005), Т. Ц. Дугаровой (Дугарова, 2010а, 2010б, 2012а, 2012б и др.). Последняя пишет, что современный человек в бурятской культуре находится в поиске ориентиров для преодоления кризиса этничности и для восстановления непосредственных родственных связей. До сих пор у современных бурят достаточно высока традиционность отношения к дому, символическая значимость национальной одежды, украшений, актуальна идентификация с тотемом - первопредком, что помогает чувствовать свою сопричастность к роду, племени, наделяет духовной силой (Дугарова, 2010а: 23). Психолог также отмечает, что невербальное общение у бурят посредством телодвижений осталось по архетипической сути архаическим. В контексте знаковости общения обратили внимание на характерную коммуникативную особенность бурят - сдержанность, значение молчания в акте общения (там же: 25). В менталитете бурят по-прежнему сохраняется культ природы. В силу сохраняющейся естественно-природной среды обитания этноса соответственно сохраняется и своеобразие представлений о внешней, по отношению к человеку, реальности - о физическом мире природы. Культ природы распространяется на все способы существования человека (там же: 26). Правда, в связи с процессами нарастающей урбанизации у городских жителей можно наблюдать выраженное отчуждение от природы, от ряда других традиционных ценностей и норм.

Тем не менее Т. Ц. Дугарова отмечает, что в бурятском именнике сохранен первичный антропонимический фонд - исконные имена, которые основаны на культурных и религиозных традициях этноса. Современные буряты реализуют потребность в признании в диапазоне разнообразных видов деятельности, не только традиционных, но и новых, причем специфика притязаний на признание выражается через соблюдение социально-нормативного поведения. Внутриэтническая идентификация предполагает знание и соблюдение традиционных форм культуры общения. Традиционно выражена половая дифференциация, определяющая и регулирующая отношения между представителями полов. Сегодня остаются актуальными традиционные представления о роли и месте мужчины и женщины (по сей день сохраняется особое отношение к мужчинам, оно освящено традицией: сын – это будущий кормилец старых родителей, наследник семейного очага и хозяйства, он - продолжатель рода) (там же: 28–30). Особенностью этнического самосознания бурят являются нарративы, свидетельствующие об идентификации на основе родословной. И сегодня у бурят актуальны родоплеменные идентификации, клановость, что влияет на общественные отношения и политику. Историк А. А. Елаев указывает на тот факт, что не было фактов признания представителя какой-либо локальной группы бурят в качестве лидера общеэтнического масштаба представителями других групп (Елаев, 2000).

Ряд исследователей указывают на особенности религиозного сознания как специфическую особенность национального характера бурят. Исконные религии (анимизм, шаманизм и буддизм) равноправно сосуществуют в самосознании бурят. Согласно И. Э. Елаевой, религиозность для части верующих – это только внешне приписанная групповая принадлежность, а не интериоризированная ценностная ориентация, т. е. человек относит себя к буддистам по номинальным признакам, в частности, потому, что его родители считают себя буддистами или потому, что это национальная религия». Смешение религиозных идентификационных практик, наивное принятие их всех - есть показатель синкретического самосознания бурят, что подчас проявляется независимо от уровня образования (Елаева, 2004, 2005).

В этнопедагогике проблематика национального менталитета, этнопсихологических особенностей бурят также востребована. Например, С. Ц. Чимитова к специфическим характеристикам познавательных процессов бурят относит хороший глазомер, наблюдательность, внимательность, настойчивость в постижении знаний, практический склад ума, рациональный образ мышления. Эксперименты педагога также подтвердили высокую значимость для народной педагогики таких качеств человека, как неторопливость и осмотрительность, уравновешенность, рассудительность (Чимитова, 1993). Этнопедагог М. С. Васильева (Васильева, 2009) отмечает, что в условиях модернизации традиционных ценностей система «семьецентризм» у бурят подвергается изменениям, уступая место системе «эгоцентризм» - системе индивидуальных ценностей, личных достижений.

К взгляду «снаружи» на бурятский национальный характер можно отнести выводы психолога В. Г. Крысько (Крысько, 2008). Как пишет автор, «развитие и жизнь бурят с давних пор характеризовались низким уровнем экономических отношений, длительное время определялись патриархально-родовым строем, тесными и устойчивыми связями только внутри узкого круга близких и родственников. Как правило, буряты вели кочевой образ жизни, были изолированы от внешнего мира, что сформировало их серьезную зависимость от природных сил, способствовало появлению множества традиций и обрядов, связанных со взаимоотношениями с природой. Каждое племя, каждый род могли надеяться только на собственные возможности, им неоткуда было ждать помощи» (Крысько, эл. ресурс).

Суровые природные условия, по мнению В. Крысько, которые вынуждали сформировать программу выживания, требовали развития пространственной ориентации, физическую выносливость, наблюдательность, глазомер, внимательность и собранность. Поэтому, в национальной психологии бурят, делает вывод психолог, с одной стороны, утвердились такие качества, как выдержанность, рассудительность, немногословность, слабое выражение эмоций и чувств, внутренняя уравновешенность, а с другой - активно функционировали коллективизм, взаимопомощь, взаимовыручка, исполнительность, устойчивость родственных связей, уважительное отношение к старшим, стремление обойти острые углы, конформность, терпеливость во взаимоотношениях (там же).

В условиях глобализации национальный характер бурят подвергается модернизационным изменениям. В частности, психолог Т. Ц. Дугарова (Дугарова, 2012б) указывает на латентную напряженность представителей традиционного общества в условиях сопряжения между миром родовых ценностей и миром глобализации. Диапазон двойственных и полярных чувств отражает личностное переживание оценки качеств (физических, личностных, социальных, этнических), смешанность этнических чувств (гордости, стыда, вины), неустойчивость этнических аттитюдов (удовлетворенность членством в этнической группе, желание принадлежать ей, потребность в признании и уважении достоинств народа, в достойном этническом статусе, желание соответствовать ожиданиям рода, племени), интраэтнические стереотипы. Данные исследования психолингвиста Э. В. Хилхановой (Хилханова, 2007) также указывают на противоречивость бурятского характера, проявляющуюся в языковом поведении.

Калмыки. Как автостереотипы, так и гетеростереотипы калмыцкого народа подчеркивают тему особенности калмыков от других монгольских народов.

Как пишет уже упомянутый В. Г. Крысько, исторические хроники свидетельствуют, что с древних времен ойраты (калмыки) по своему национальному характеру были по сравнению с монголами более независимыми, сплоченными, самостоятельными, настойчивыми и старательными. Мигрировав в Южную Россию, калмыки освоили огромное степное пространство, крайне редко заселенное, где они разработали свою оригинальную систему использования обширных степных пастбищ (там же).

Естествоиспытатель, лексикограф, академик И. И. Лепехин в конце XIX в. побывал в экспедициях в разных провинциях российской империи и оставил массу ценных этнографических записей, в том числе о калмыках. Он описал социальную структуру, обычаи, верования, в том числе картину миров в этой культуре, мифологические образы, богов и мн. др. (Дневныя записки… : 448–488). Помимо Лепехина, сведения о калмыках оставили П. С. Паллас, И. Г. Георги, Н. И. Страхов, Н. А. Нефедьев, Ф. А. Бюллер и др. Они отмечали у калмыков выносливость, неприхотливость, настойчивость, старательность, умение довольствоваться малым, что обеспечило успешность их жизни в достаточно трудных природно-климатических условиях.

Большое количество сведений об общественном устройстве калмыков оставил в своей работе П. И. Небольсин, отметивший, что калмыки принесли из-за Алтая то же устройство, какое имели и все монголы - основанное на началах патриархального родового их быта, с равноправием полов, с ровным, уважительным отношением мужчин к женщинам (Небольсин, 1852).

В психологии калмыков, пишет В. Г. Крысько, в целом сформировались такие черты, как ровное и равное отношение практически ко всем другим людям независимо от их пола и социального положения, стремление мирно решать спорные проблемы в общении и взаимодействии с партнерами и даже оппонентами, ориентация на бесконфликтное поведение, достижение согласия ненасильственными средствами.

Кроме того, оказывал серьезное влияние на все стороны жизни и деятельности калмыков буддизм, воспринятый ими по наследству от монголов, что не могло не найти отражения в их психологии. По этой причине в ней закреплялись такие социальные ценности, как довольство тем, что есть в жизни в настоящее время, самоограничение в желаниях и мечтах, стремление не задумываться о трудностях жизни, умение легко и быстро их преодолевать, безразличие к чужим страданиям. У калмыков формировались и такие качества, как трезвость мысли и рационализм, стойкость к страданиям, неприхотливость, непритязательность, настойчивость при достижении реально существующих целей (Крысько, электр. ресурс).

Из работ калмыцких авторов по теме интересна монография философа из Калмыкии Б. А. Бичеева «Дети неба - синие волки. Мифолого-религиозные основы этнического сознания калмыков» (Бичеев, 2004). Он также исходит из положения о том, что политическая, военная и культурная история калмыков во многом отлична от истории других монгольских народов. Тем не менее среди культурных констант калмыков также в первую очередь автором называются идеи рода, родства, преемственности поколений, связи с природой.

Калмыцкий исследователь С. Минаев опубликовал несколько интересных зарисовок по нашей теме, которые, передают особенности представлений калмыков о себе. Автор пишет в том числе о калмыцком идеале женщины (Минаев, Четыре…, Электр. ресурс), непосредственно о национальном характере калмыков (Минаев, Национальный…, Электр. ресурс). Основных качеств национального характера он насчитывает несколько. Это: максимализм (калмыки склонны к гиперболическим преувеличениям; мелкие проекты и делишки не вдохновляют калмыка, он от них с презрением отворачивается); индивидуализм (но не в крайних формах, а в стремлении к оригинальности, в желании выделиться на фоне других, обратить на себя внимание; благодаря индивидуализму калмыцкое общество отличается уважением к личности человека, к человеческому «эго», самолюбию; каждый калмык ощущал себя индивидуальным воплощением коллективных интересов, т. е. интересов своей семьи, своего рода, аймака и народа в целом); энергичность, активность (это проявляется прежде всего в национальных танцах, для которых характерна быстрота, искрометность, в стиле калмыцкой речи и языка); оптимизм (калмыкам свойственно концентрировать внимание на положительных сторонах жизни, видеть в человеке прежде всего его позитивную сторону); честолюбие (стремление к славе, желание быть первым во всяком деле присуще кочевникам издавна; это проявляется в стремлении к командным постам, у калмыков в особенности); гордость (которая свидетельствует о развитом самосознании личности и является вполне положительным качеством, если не перерастает в гордыню; этизм (от слова «этика»: где превыше всего ценится этичность поступка, культура определяется этической).

Подведем итоги данного обзора, учитывая также выводы нашей предыдущей статьи по теме национального характера тюркоязычных народов Центральной Азии - казахов, алтайцев, тувинцев, хакасов (Ламажаа, 2013б).

Данный обзор был ограничен не только в силу объективной невозможности объять полный перечень публикаций по теме, но и в силу языковой недоступности - не учтена литература на монгольском языке. Соответственно в нашей статье представлены прежде всего гетеростереотипы монголов. Разумеется, и калмыцкая, и бурятская темы также нуждаются в аутентичных текстах, однако, здесь мы можем опираться на публикации тех же авторов на русском языке.

Как монгольские, так и тюркоязычные этносы региона, будучи кочевыми по культуре, будучи сформированными в результате сложных этнических процессов родственных образований и в сходных природных условиях, конечно, имеют сходные черты с точки зрения как традиционной картины мира, так и черт национального характера. Близость к природе, своеобразное слияние с ней, родоплеменная организация социальной жизни, традиционализм - константы кочевых культур данных народов. Но есть и своеобразные черты, обусловленные историческими перипетиями, исторической памятью, а также временем и характером взаимодействия с другими этносами, в том числе родственными, кочевыми. Как метко выразился один из авторов: весьма распространенное заблуждение - считать монгольские и тюркские народы чем-то абсолютно идентичным, ведь разница между ними есть и она примерно такая же, как между западными славянами и восточными. Однако, сколь либо развернутого исследования по данной теме нам обнаружить еще не пришлось, не считая монографические работы в целом по этнопсихологии, которые включают в себя самые сжатые обобщенные портреты разных народов, языковых общностей.

В нашем обзоре основное место занимают описания традиционных черт национального характера, каковые пытаются ухватить их авторы с целью зафиксировать то, что было сформировано давно, общепринято, понятно. Отдельной темой для обсуждения является тема трансформации черт национальных характеров представителей этносов в ходе изменения социальных условий в ХХ, ХХI веках. Особенно важно это для обсуждения проблематики модернизации как осовременивания бывших традиционных обществ - насколько возможно это осовременивание, что может быть принято достаточно быстро, а что - нет в зависимости в том числе от темперамента представителей этносов, от привычных им черт характера.

Список литературы:

Баларьева, Т. Б. (2004) Фольклоризм современной бурятской прозы: автореф. дисс. … канд. филол. н. Иркутск.

Бичеев, Б. А. (2004) Дети неба - синие волки. Мифолого-религиозные основы этнического сознания калмыков. Элиста.

Буяндэлгэр Одгэрэл (2012) Эффективность учебной деятельности монгольских студентов с различными акцентуациями характера: автореф. дис. … канд. психол. наук. М.

Буянтуева, Б. Ц.-Д. (2010) Художественное постижение национального характера в романе А. Ангархаева «Вечный цвет» // Мир науки, культуры, образования. № 5. С. 50-52.

Буянтуева, Г. Ц.-Д. (2011) Особенности национального менталитета в литературе монголоязычных народов (на примере романа А. Ангархаева «Мүнхэ ногоон хасуури») // Монгольский мир: новый век – новые вызовы: материалы всерос. науч.-практ. конф. (24-25 июня 2010 г.). Улан-Удэ: Бэлиг. C. 430–434.

Васильева, М. С. (2009) Этническая педагогика бурят и глобализация. Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та.

Гармаева, С. И. (1997) Типология художественных традиций в прозе Бурятии ХХ века. Улан-Удэ: Изд-во БГУ.

Данчинова, М. Д. (2007) Категории пространства и времени в художественной картине мира (в прозе В. Митыпова, романе И. Калашникова «Жестокий век», лирике Б. Дугарова, Г. Раднаевой). Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета.

Дневныя записки путешествiя доктора и Академiи Наукъ адъюнкта Ивана Лепехина по разнымъ провинцiямъ Россiйскаго государства, 1768 и 1769 году (1771). СПб. : Тип. Императорской Академии Наук.

Дугарова, Т. Ц. (2012а) Феноменология этнического самосознания бурят. Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та.

Дугарова, Т. Ц. (2009) Этническое самосознание личности: мифологический дискурс // Вестник Бурятского госуниверситета. № 5. С. 45–53.

Дугарова, Т. Ц. (2010а) Особенности этнического самосознания современных бурят России: автореф. дисс. … д-ра псих. н. М.

Дугарова, Т. Ц. (2010б) Особенности этнического самосознания бурят // Развитие личности. №1. C. 225–238.

Дугарова, Т. Ц. (2012б) Человек в условиях сопряжения между миром родовых традиций и миром интеграции культур // Развитие личности. №1. С. 188–207.

Елаев, А. А. (2000) Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение. М. : Шанс.

Елаева, И. Э. (2004) Этническая идентичность бурят в постсоветский период // Буряты / отв. ред. Л. Л. , Н. Л. Жуковская. М. С. 577–587.

Елаева, И. Э. (2005) Религиозность в контексте этничности // Бурятская этничность в контексте социокультурной модернизации (постсоветский период). Иркутск.

Жуковская, Н. Л. (1999) Судьба кочевой культуры. Рассказы о Монголии и монголах. М. : Наука.

Иванов, А. В. (2009) Монгольский лик Евразии [Электр. ресурс] // Новые исследования Тувы. № 3. URL: (дата обращения: 12.05.2013).

Канарш, Г. Ю. (2013) От «индивидуальных» характеров - к национальным // Знание. Понимание. Умение. № 3. С. 93–98.

Крысько, В. Г. (2008) Этническая психология. 4-е изд. М. : Академия.

Крысько, В. Г. Этническая психология [Электр. ресурс] // Библиотека Гумер. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/krusko/03.php (дата обращения: 09.08.2013 г.)

Ламажаа, Ч. К. (2013а) К вопросу о национальном характере народов Центральной Азии // Знание. Понимание. Умение. № 3. С. 99–108.

Ламажаа, Ч. К. (2013б) Национальный характер тюркоязычных народов Центральной Азии [Электронный ресурс] // Новые исследования Тувы. Электр. журнал. № 3. URL: https://www..html (дата обращения: 12.09.2013).

Литература народов Сибири: этнотрадиция, фольклорно-этнографический контекст (2008) / С. Ж. Балданов, Б. Б. Бадмаев, Г. Ц.-Д. Буянтуева / отв. ред. А. Л. Ангархаев. Улан-Удэ: Изд-во БГУ.

Майский, И. М. (1921) Современная Монголия: Отчет монгольской экспедиции, снаряженной Иркутской конторой Всерос. центр. союза потреб. о-в «Центросоюз». Иркутск: Госиздат «Знание - Сила», Иркутское отделение.

Минаев, С. Национальный характер калмыков [Электр. ресурс] // Kalmyk. Information portal. Калмыцкий информационный портал. http://kalmyk.info/index.php/en/menu-caltural/10-traditions/116-kalmyk-nation-image

Минаев, С. Четыре типа калмыцкой красоты [Электр. ресурс] // Нутгин зөөр” гидг Хальмг олна саңгин официальн сайт. Официальный сайт Калмыцкого общественного фонда "Национальное достояние”. URL: http://www.nutug.ru/kulitura/minaev6.htm (дата обращения: 15.08.2013 г.).

Монгольский менталитет в бизнесе [Электр. ресурс] // Монголия сейчас. URL: http://mongolnow.com/Bussines.html (дата обращения: 12.05.2013).

Небольсин, П. И. (1852) Очерки быта калмыков Хошоутовского улуса. СПб.

Ососков, А. С. (2008) Духовный мир монголов: традиция и современность // Методология российско-монгольских этнокультурных исследований. Саратов: ИЦ «Наука». С. 4–34.

Попков, Ю. В., Тюгашев, Е. А. (2012) Монголия в мировом сообществе цивилизаций и народов [Электр. ресурс] // Новые исследования Тувы. № 4. URL: (дата обращения: 12.05.2013).

Сангадиева, Э. С. (2004) Концепция мира и человека в бурятском романе 1960–1970-х гг. : автореф. дисс. … канд. филол. н. Улан-Удэ.

Серебрякова, З. А. (2004) Художественное постижение национального характера // Культурное пространство Восточной Сибири и Монголии: материалы II Междунар. науч.-практ. конф. 18-19 ноября 2004 г. Улан-Удэ. Т. II. С. 237–249.

Серебрякова, З. А. (2006) Некоторые черты национального характера коренных народов Сибири // Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона: сб. тез. и докл. Улан-Удэ. С. 308–312.

Серебрякова, З. А. (2007) Национальное и общечеловеческое в характерах бурятского романа // Интеллигенция и взаимодействие культур: материалы VI Междунар. науч. конф. (Байкальская встреча) (26-29 июня 2007 г.): в 2. т. М. – Улан-Удэ. Т.2. С. 202–206.

Серебрякова, З. А. (2009) Бурятский роман 1940–1980-х гг.: Национальный характер в контексте истории: автореф. дисс. … д-ра филол. н. Улан-Удэ.

Халхарова, Л. Ц. (2007) Проза Ц. Цыдендамбаева: специфика создания национальной картины мира: автореф. дисс. … канд. филол. н. Улан-Удэ.

Хилханова, Э. В. (2007) Факторы коллективного выбора языка и этнокультурная идентичность у современных бурят (дискурсно-аналитический подход). Улан-Удэ.

Чимитова, С. Ч. (1993) Этнопсихологические особенности воспитания бурятской молодели: автореф. дисс. … канд. пед. н. М.

Шинкарев, Л. И. (1981) Монголы: Традиции. Реальности. Надежды. М. : Советская Россия.

Шинкарев, Л. И. (2006) Цеденбал и его время: в 2 т. М. : Собрание.

Дата поступления: 10.09.2013 г.

Выражаю искреннюю признательность коллегам за консультации: д-ру филол. н. Т. Г. Басанговой (Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН), д-ру псих. н. Т. Ц. Дугаровой (Бурятский государственный университет).

Скачать файл статьи (cкачиваний: 33)

Библиографическое описание статьи:

Ламажаа Ч. К. Национальный характер монголоязычных народов Центральной Азии [Электр. ресурс] // Новые исследования Тувы. 2013, № 4. URL: https://www..html (дата обращения: дд.мм.гг.)

Буряты, или буряад - самый северный монгольский народ, коренной народ Сибири, ближайшими родственниками которых, согласно последним генетическим исследованиям, являются корейцы. Буряты отличаются своими древнейшими традициями, вероисповеданием и культурой.

История

Народ образовался и освоился в районе озера Байкал, где сегодня расположена этническая Бурятия. Ранее территория носила название Баргуджин-Токум. Предки этого народа курыканы и байырку начали осваивать земли по обе стороны Байкала, начиная с 6 века. Первые заняли Предбайкалье, вторые заселили земли к востоку от Байкала. Постепенно, начиная с 10 века эти этнические общности начали взаимодействовать более тесно друг с другом и к периоду создания Монгольской империи образовали единую этническую группу под названием баргуты. В конце 13 века по причине междоусобных войн баргутам пришлось покинуть свои земли и уйти в Западную Монголию, в 15 веке они перешли в Южную Монголию и стали частью юншиэбуского тумена монголов. На свою родину баргу-буряты вернулись только в 14 веке, после того, как часть восточных монголов двинулась на запад к землям ойратов. Позже на них стали нападать халхи и ойраты, в результате часть баргу-бурят оказалась под влиянием халхаских ханов, часть вошла в состав ойратов. В этот период началось завоевание бурятских земель Русским государством.

Буряты подразделяются на этнические группы:

• сартулы
• узоны
• забайкальские буряты («черные мунгалы» или «братские ясашные Турукая табуна»)
• шошолоки
• коринцы и батуринцы
• шарануты
• табангуты
• сэгэнуты
• корчины
• икинаты
• хонгодоры
• булагаты
• готолы
• ашибагаты
• эхириты
• куркуты
• хатагины
• тэртэ
• алагуй
• шараиты
• шуртосы
• атаганы

Все они населяли территории этнической Бурятии в 17 веке. В конце 17 и начале 18 века из других регионов Внутренней Азии к ним переселилась этническая группа сонголы.

Со второй половины 17 по начало 20 века существовали этнотерриториальные группы бурят, которые также подразделялись в зависимости от места проживания.

баргуты (буряты) Цинской империи:

• старые баргуты или чипчин
• новые баргуты

забайкальские буряты, проживающие в Забайкальской области:

• хоринские
• баргузинские
• агинские
• селенгинские

иркутские буряты, проживающие в Иркутской области:

• закаменские
• аларские
• окинские
• балаганские или унгинские
• кудинские
• идинские
• ольхонские
• верхоленские
• нижнеудинские
• кударинские
• тункинские

Где живут

Сегодня буряты населяют земли, где исконно проживали их предки: Республику Бурятия, Забайкальский край России, Иркутскую область и округ Хулун-Буир, расположенный в автономном районе Внутренней Монголии Китайской Народной Республики. В странах, где проживают буряты, они считаются отдельной самостоятельной национальностью или одной из этнических групп монголов. На территории Монголии буряты и баргуты поделены на разные этнические группы.

Численность

Общая численность населения бурят составляет около 690 000 человек. Из них примерно 164 000 проживают на территории КНР, 48 000 - в Монголии и около 461 389 - в Российской Федерации.

Название

До сегодняшнего дня происхождение этнонима «буряад» спорно и до конца не выяснено. Впервые он упоминается в «Сокровенном сказании монголов» 1240 года, второй раз этот термин был упомянут только в конце 19 века. Существует несколько версий этимологии этнонима:

1. от выражения буру халядг (смотрящий в сторону, сторонний).
2. от слова бар (тигр);
3. от слова буриха (уклоняться);
4. от слова бури (заросли);
5. от этнонима курыкан (курикан);
6. от слова бу (древний и старый) и слова ойрот (лесные народы). В целом два этих слова переводятся как коренные (древние) лесные народы.
7. от слова хакасского происхождения пыраат, которое восходит к термину бури (волк) или бури-ата (волк отец). Многие древние бурятские народы почитали волка и считали это животное своим прародителем. Звук «б» в хакасском языке произносится как «п». Под этим названием о предках бурят, проживавших к востоку от хакасов, узнали русские казаки. Позже слово «пыраат» подверглось трансформации в слово «брат». Монголоязычное население, проживающее на территории России, стали называть браты, брацкие мунгалы и братские люди. Постепенно название было принято хори-бурятами, булагатами, хондогорами и эхиритами как общее самоназвание «буряад».

Религия

На вероисповедании бурятов отразилось влияние монгольских племен и период Российской государственности. Изначально, как и многие монгольские племена, буряты исповедовали шаманизм. Этот комплекс верований еще называют пантеизм и тенгрианство, а монголы в свою очередь называли его хара шашын, что переводится черная вера.

В конце 16 века в Бурятии стал распространяться буддизм, а с 18 века стало активно развиваться христианство. Сегодня на территории проживания бурят существуют все эти три религии.

Шаманизм

Буряты всегда особенно относились к природе, что отразилось и на их древнейшей вере - шаманизме. Они почитали небо, считали его верховным божеством и называли Вечное Синее Небо (Хухэ Мунхэ Тэнгри). Природу и ее силы - воду, огонь, воздух и солнце они считали одушевленными. Ритуалы проводили на открытом воздухе у определенных объектов. Считалось, что так можно достичь единства между человеком и силами воздуха, воды и огня. Ритуальны праздники в шаманизме называются тайлаганы , их проводили недалеко от озера Байкал, в местах, которые особо почитались. Буряты воздействовали на духов через жертвоприношение и соблюдение особых традиций и правил.

Шаманы были особой кастой, в них сочеталось сразу несколько характеристик: сказители, целители и манипулирующие сознанием психологи. Стать шаманом мог только человек с шаманскими корнями. Их обряды очень впечатляли, иногда посмотреть на них собиралось большое количество людей, до нескольких тысяч. Когда в Бурятии начали распространяться христианство и буддизм, шаманизм стал притесняться. Но эта древняя вера глубоко залегла в основу мироощущения бурятского народа и не может быть полностью уничтожена. По сей день сохранились многие традиции шаманизма, а духовные памятники и сакральные места являются важной частью культурного наследия бурят.

Буддизм

Буряты, проживающие на восточном берегу, начали исповедовать буддизм под влиянием живущих по соседству монголов. В 17 веке в Бурятии появилась одна из форм буддизма - ламаизм. Буряты привнесли в ламаизм атрибуты древней веры шаманизма: одухотворение природы и природных сил, почитание духов-хранителей. Постепенно в Бурятию пришла культура Монголии и Тибета. На территорию Забайкалья были привезены представители этой веры, которые назывались ламы, открылись буддийские монастыри, школы, развивалось прикладное искусство и выпускались книги. В 1741 году императрица Елизавета Петровна подписала указ, который признал ламаизм одной из официальных религий на территории Российской империи. Был официально утвержден штат из 150 лам, которых освободили от уплаты налогов. Дацаны стали в Бурятии центром развития тибетской медицины, философии и литературы. После революции 1917 года все это прекратило свое существование, дацаны разрушили и закрыли, лам репрессировали. Возрождение буддизма снова началось только в конце 1990-х годов, и сегодня Бурятия является центром буддизма в России.

Христианство

В 1721 году в Бурятии была создана Иркутская епархия, с которой началось развитие христианства в республике. У западных бурят стали распространены такие праздники, как Пасха, Ильин день, Рождество. Христианству в Бурятии сильно препятствовала приверженность населения к шаманизму и буддизму. Российские власти решили повлиять на мировоззрение бурят посредством православия, началось строительство монастырей, власти использовали и такой метод, как избавление от налогов при условии принятия православной веры. Браки между русскими и бурятами начали поощряться, и уже в начале 20 века из всего населения бурят 10% были метисами. Все усилия властей не прошли даром и в конце 20 века было уже 85 000 православных бурят, но с началом революции 1917 года христианская миссия была ликвидирована. Деятели церквей, особенно самые активные, были сосланы в лагеря или расстреляны. После Второй мировой войны некоторые православные храмы были возрождены, но официально православная церковь была признана в Бурятии только в 1994 году.

Язык

В результате эпохи глобализации в 2002 году бурятский язык был занесен в Красную книгу как вымирающий. В отличие от других монгольских языков, бурятский имеет ряд фонетических особенностей и делится на группы:

• западнобурятская
• восточнобурятская
• старобаргутский
• новобаргутский

и диалектные группы:

• аларо-туникская, распространена к западу от озера Байкал и делится на несколько диалектов: унгинский, аларский, закаменский и тункино-окинский;
• нижнеудинская, этот диалект распространен на западных территориях проживания бурят;
• хоринская, распространена к востоку от озера Байкал, говорит на ней большинство бурят, проживающих в Монголии, и группа бурят в Китае. Делится на диалекты: североселенгинский, агинский, тугнуйский и хоринский;
• селегинская, распространена на юге Бурятии и делится на диалекты: сартульский, хамниганский и сонгольский;
• эхирит-булагатская группа преобладает в Усть-Ордынском округе и территориях Прибайкалья. Диалекты: баргузинский, боханский, эхит-булагатский, байкало-кударинский и ольхонский.

Буряты пользовались старомонгольской письменностью до середины 1930-х годов. В 1905 году ламой Агваном Доржиевым была разработана письменность под названием вагиндра. Стоит отметить, что буряты являются единственным коренным народом Сибири, который владеет литературными памятниками и основал собственные исторические письменные источники. Они получили название бурятские летописи и были написаны в основном в 19 веке. Буддийские наставники и священнослужители после себя оставили богатое духовное наследие, свои труды, переводы по буддийской философии, тантрическим практикам, истории и тибетской медицине. Во многих дацанах Бурятии были типографии, в которых ксилографическим способом печатались книги.

Жилище

Традиционным жилищем бурят является юрта, которую многие монгольские народы называют гэр. У этого народа были переносные юрты, сделанные из войлока, и юрты из дерева, которые строились на одном месте.

Деревянные жилища изготавливались из бревен или сруба, были 6-ти или 8-ми угольными, без окон. В крыше было отверстие больших размеров, предназначенное для освещения и выхода дыма. Крышу жилища устанавливали на 4 столбах, которые называются тэнги, на потолок укладывали большие куски коры хвойных пород внутренней стороной вниз. Сверху накладывали ровные куски дерна.

Дверь в юрту всегда устанавливалась на южной стороне. Внутри помещение делилось на две половины: правая была мужской, левая женской. По правую сторону юрты, принадлежавшей мужчине, на стене висели лук, стрелы, сабля, ружье, сбруя и седло. На левой стороне были расположены кухонные принадлежности. Посередине жилища расположен очаг, вдоль стен стояли лавки. По левую сторону стояли сундуки и стол для гостей. На против входа была полка с онгонами и бухранами - буддийскими скульптурами. Перед жилищем буряты устанавливали коновязь (сэргэ), которая была выполнена в виде столба с орнаментом.

Переносные юрты обладают небольшим весом, их легко собирать и разбирать, благодаря конструкции. Это было очень важно для кочевых бурят, которые переходили с места на место в поисках пастбищ. В зимний период в очаге разводили огонь для отопления жилья, летом его использовали в качестве холодильника. Решетчатый остов переносной юрты покрывали войлоком, пропитанным для дезинфекции смесью соли, табака или кислого молока. Сидели буряты вокруг очага на стеганом войлоке.

В 19 веке богатые буряты начали строить избы, которые заимствовали у русских переселенцев. Но в таких избах сохранялось все убранство элементов национального жилища бурят.

Еда

В кухне бурят всегда важное место занимали продукты животного и животно-растительного происхождения. Заготавливали впрок кислое молоко (курунга) особой закваски и сушеную спрессованную творожистую массу. Пили буряты зеленый чай с молоком, в который добавляли соль, сало или масло, готовили алкогольный напиток из перегонки курунги.

В бурятской кухне значительное место занимает рыба, травы, специи и ягоды земляника и черемуха. Очень популярное блюдо национальной кухни - копченый байкальский омуль. Символом бурятской кухни является бууза, которое русские называют позы.

Характер

По характеру буряты отличаются скрытностью, обычно они миролюбивые и кроткие, но мстительные и злые, если их оскорбить. Сострадательны по отношению к родственникам и никогда не отказывают беднякам в помощи. Несмотря на грубость внешнюю, любовь, справедливость и честность к ближнему у бурят очень развита.

Внешность

Цвет кожи бурят коричнево-бронзовый, лицо плоское и широкое, нос приплюснутый и небольшой. Глаза маленькие, расположены косо, в основном черного цвета, рот большой, борода редкая, волосы на голове черного цвета. Рост средний или малый, телосложение крепкое.

Одежда

У каждого бурятского рода есть своя национальная одежда, которая отличается большим разнообразием, особенно у женщин. У забайкальских бурят национальная одежда дэгэл - вид кафтана, пошитого из выделанной овчины. Наверху на груди опушенная вырезка треугольной формы. Опушены и рукава, суженные у кисти. Мех для опушения использовали разный, иногда очень ценный. В талии кафтан стягивали ременным кушаком. На него подвешивали нож и принадлежности для курения: кисет с табаком, огниво и ганзу - маленькую трубку из меди с коротким чубуком. В нагрудной части дэгэла вшивались 3 полосы разного цвета: внизу желто-красная, в середине черная и наверху разнообразные: зеленые, белые, синие. Первоначальным вариантом были желто-красные, черные и белые вышивки.

В непогоду сверху дэгэла надевали сабу, это вид шинели с большим воротником из меха. В холода, особенно если буряты шли в дорогу, они надевали широкий халат даха, который шили шерстью наружу из выделанных шкур.

Летом дэгэл иногда заменяли кафтаном из сукна такого же кроя. Часто в Забайкалье летом носили халаты, которые шились у бедных бурят из бумажной материи, у богатых из шелка.

Штаны буряты носили длинные и узкие, пошитые из грубой кожи, рубашку шили из синей ткани. Зимой в качестве обуви носили унты из кожи ног жеребят, весной и осенью надевали сапоги с заостренным вверх носком, которые называются гуталы. Летом носили вязаную из конских волос обувь, с кожаными подошвами.

В качестве головных уборов женщины и мужчины носили шапки круглой формы с небольшими полями и красной кисточкой наверху. Цвет и детали убора имеют свой смысл и символику. Остроконечный верх шапки является символом благополучия и процветания, серебряное навершие дэнзэ с красным кораллом на верхушке шапки символизирует солнце, которое освещает всю Вселенную своими лучами. Кисти обозначают лучи солнца. Развевающийся на верхушке шапки залаа означает непобедимый дух и счастливую судьбу, узелок сомпи символизирует крепость и прочность. Буряты очень любят синий цвет, для них он является символом вечного и синего неба.

Женская одежда от мужской отличалась вышивкой и украшениями. Женский дэгэл кругом оторачивается сукном синего цвета, наверху в области спины он украшен вышивкой в виде квадрата. На дэгэл нашиваются украшения из медных и серебряных пуговиц и монет. Женские халаты состоят из пришитой к юбке короткой кофты.

В качестве причесок девушки носят косички, заплетают их в количестве от 10 до 20 и украшают большим количеством монет. На шее женщины носят золотые или серебряные монеты, кораллы, в ушах - серьги огромных размеров, которые поддерживаются перекинутым через голову шнуром. Сзади ушей надевают подвески полты. На руках носят медные или серебряные бугаки - браслеты в виде обручей.

Мужчины, принадлежащие к духовному званию, подстригали волосы на передней части головы, сзади носили косичку, в которую часто вплетали конские волосы для густоты.

Жизнь

Буряты делились на кочевых и оседлых. В основе хозяйства было скотоводство, держали обычно 5 видов животных: баранов, коров, верблюдов, коз и лошадей. Занимались и традиционными промыслами - рыболовством и охотой.

Буряты занимались переработкой шерсти, шкур и сухожилий животных. Из шкур шили постельные принадлежности, шорные изделия и одежду. Из шерсти изготавливали войлок, материалы для одежды, головных уборов и обуви, матрасы. Из сухожилий делали ниточный материал, который применяли при изготовлении веревок и луков. Из костей производили игрушки и украшения, применяли при изготовлении стрел и луков.

Мясо использовали для приготовления продуктов питания, перерабатывали его по безотходной технологии, делали деликатесы и колбасы. Селезенка животных использовалась женщинами при шитье одежды в качестве клейкого материала. Из молока производили различные продукты.

Культура

Фольклор бурят состоит из нескольких направлений:

• легенды
• улигеры
• шаманские призывания
• поговорки
• сказки
• загадки
• легенды
• пословицы
• культовые гимны

Музыкальное творчество представлено различными жанрами, некоторые из них:

• эпические сказания
• танцевальные песни (особенно популярен танец-хоровод ёхор)
• лирические обрядовые

Буряты поют различные песни лирического, бытового, обрядового, застольного, хороводного и плясового характера. Песни-импровизации называются у бурят дуунууд. Ладовая основа относится к ангемитонной пентатонике.

Традиции

Единственный государственный праздник в Республике Бурятия, когда все население отдыхает официально, это первый день Нового года по Лунному календарю - праздник Белого месяца под названием Сагаалган.

Отмечают в Бурятии и другие праздники в соответствии с религиозными и национальными традициями:

• Алтаргана
• Сурхарбан
• Ёрдынские игры
• День древнего города
• День Улан-Удэ
• День Байкала
• Гуннский Новый год
• Зура Хурал

По традиции буряты приглашают близких соседей на свежину, когда режут барана, быка или коня. Если сосед не мог прийти, хозяин отправлял ему куски мяса. Дни перекочевок тоже считаются торжественными. По этому случаю буряты готовили молочное вино, резали баранов и устраивали гулянья.

Дети занимают важное место в жизни бурят. Всегда почиталась многодетность. Родители, у которых много детей пользуются большим почтением и уважением. Если в семье не было детей, это считалось наказанием свыше, остаться без потомства, означает прекращение рода. Если бурят умирал бездетным, говорили, что потух его огонь. Семьи, в которых дети часто болели и умирали, обращались к шаманам и просили их стать крестным отцом.

С малых лет детей учили знанию обычаев, родного края, традиций дедов и отцов, старались привить им трудовые навыки. Мальчиков учили стрелять из лука и ездить верхом, девочек учили заботиться о малышах, носить воду, разжигать огонь, мять ремни и овчину. С ранних лет дети становились пастухами, учились переживать холод, спали под открытым небом, ходили на охоту и сутками находились при стаде.

К сожалению или к счастью, медведи в Бурятии по улицам не ходят, а у девушек из-под юбок не торчит оружие. Местные жительницы загадочны и скромны. Их внешность необычная, некоторые разделяют буряток на несколько типов, кто-то их даже побаивается. Но есть и те, кто строит гипотезы о происхождении их необычного, узкого разреза глаз.

Однако их красота заключается не только во внешних чертах. Бурятские девушки отдают дань традициям и почитают старших.

Экспертное мнение

Василий Стародумов, этнограф: «Бурятки - это загадочные девушки с глазами цвета ночи. Они выглядят таинственно, скромно улыбаясь уголками губ. В большинстве своем это девушки от небольшого до среднего роста, со смуглой кожей и черными как смола волосами. У них узкий разрез глаз и неявно выражена переносица, сам нос не очень большой, аккуратный. Губы не пухлые, тонкие. Из черт характера отметил бы окладистость, но если бурятской девушке что-то не понравится, то лучше с ней не связываться, ох и задаст она жару!»

Запись в ЖЖ. Stepisvet, блогер: «Бурятки мне кажутся очень красивыми. Есть два основных типажа внешности, которые мне нравятся, и я называю их условно «серебро» (китайский тип) и «золото» (японский тип). Тут нет никакой оценки, просто по цвету металлов. Девушки «серебряного типа» в чистом виде выглядят так: черные блестящие волосы, матовая бледная кожа, узкое лицо, прямые удлиненные черты. Они обыкновенно чуть выше среднего роста, приближаясь к 170 см. Любят носить серебряные украшения и собирать волосы в хвост. Почему-то они любят щедро разрисовывать черным карандашом верхнее веко. Наверное, считают, что так у них увеличиваются глаза, но восточный узкий изгиб глаза - это тоже часть их красоты.

Еще эти девушки часто худы. Я бы даже сказала, костлявы. Передвигаются грациозно, особенно если это улан-удэнки.

Девушки из деревень особо не заморачиваются пластикой движений. Впечатление эти девушки производят невероятное - холодная красота во всем ее всеоружии. У девушек «золотого типа» красота выглядит нежнее. Они часто лет до 20 вообще не подозревают, что красивы. У них светлые глаза и светлые волосы, часто рыжие.

Кожа тоже светлая с розовым румянцем. Лицо пухлое и мягкое, глаза большие. По фигуре они часто напоминают европеек. Ростом бывают от маленького до среднего. Кроме того, я часто на улан-удэнских улицах вижу «бразильский» тип красоты. Кудрявые волосы, смуглая кожа, спортивная фигура. Еще есть девушки «индейского» типа: с выразительными носами с горбинкой, огромными глазищами и скулами, похожими своими линиями на североамериканские скалы».

Олег Тапхаров, историк: «Внешность бурят, конечно, отличается от внешности европейца. Всё дело в климатических условиях, которые окружают народ. Скорее всего, узкий разрез глаз появился из-за пустынной местности, где и началось появление этой расы. Ветра, песчаные бури не могли не повлиять на внешность, ресницы стали гуще, а глаза уже».

Савватий Антонов, епископ Улан-Удэнский и Бурятский: «Бурятия богата многообразием и красотой не только природы, но и людей, живущих в ней. Как известно, республику населяют представители различных национальностей, религий и культур, и все это смешение поразительным образом влияет на характеры людей, их мировоззрение.

Если говорить о девушках, живущих в Бурятии, то мне думается, что их главные тличительные черты - открытость и доброта. Впрочем, нельзя всех мерить одними стандартами. Кроме того, каждый человек - неповторим и красив. С моей точки зрения, как архиерея Православной церкви, по-настоящему красивой девушку способны сделать скромность и благовоспитанность. И, естественно, каждая девушка должна помнить, что она призвана к высокому служению, нельзя забывать о своем предназначении - материнстве. Мне кажется, что некоторые иногда об этом забывают. Духовный и нравственный облик женщины - это индикатор душевного здоровья всего общества. И если девушки будут помнить об этом, то их красота засверкает новыми гранями».

«Бурятки в большинстве своем, да и русские, проживающие в Бурятии, очень верят в Бога. Женщины как матери молятся за своих мужей, за детей.

Ходят и к шаманам. Русские тоже ходят в дацанэто похвально. Примечательно, что девушки уважают обычаи и традиции нашей Бурятии, где живут.

Сами бурятки воспитаны в уважении к мужу и в почитании старших. В большинстве девушки чай утром наливают первым мужу, ведь он кормилец и глава семейства. Соответственно, и детей воспитывают в уважении к отцу. С тем, как стал изменяться мир, прогрессировать, изменились и женщины.

Они продвигаются по работе, красиво одеваются и приносят пользу своей Родине. Нашими девушками двигают не успех, не деньги, а желание помогать своим землякам».

Бурятские девушки трепетно относятся к старшим и придерживаются традиций

Ая Марзаева, жительница Бурятии: «Девушки, особенно из сел, привержены к традициям, владеют родным языком и общаются на нем. Я ценю очень традиции, уважение к старшим, я просто не могу общаться с человеком на «ты», если он старше или незнаком мне, ну, не считая дружеских отношений. Меня так воспитали. Вообще я стеснительная и мечтательная натура, но за себя постоять смогу.

Хочу не только быть хорошей матерью и женой, но и самореализоваться, открыть свой бизнес, прожить свою жизнь так, чтобы потом написать книгу об этом и ее было действительно интересно читать.

Я очень люблю Бурятию, если бы встал выбор между мегаполисом и республикой, то я, конечно же, выбрала бы родные края».

Виктория Кузнецова, жительница Бурятии: «В Бурятии у нас много красивых девушек. Красота девушки, на мой взгляд, заключается не только во внешних чертах, это, прежде всего, воспитание, мировоззрение, отношение к окружающим людям и природе. Красота - это преходящее и уходящее, если говорить о внешности. Сегодня ты красивый, а пройдет лет десять, и вся красота уйдет. А вот сущность останется. Многие этого не понимают, бегут за идеальными пропорциями, теряя все моральные и человеческие ценности. У нас в городе в последнее время я наблюдаю пафос и высокомерие, как бы это грубо и резко ни звучало. Задирает нос в большинстве случаев тот, кто сидит на шее родителей, одеваясь в дорогих магазинах. Есть такие девушки, кто стремится лично добиться успеха, шагает в ногу со временем, развивается и проявляет себя. Таких людей мало, но зато такие всегда будут в «моде». Также в наше время красивых людей делят на два типа — это девочки с обложки, у которых на первом месте стоит красота внешняя и неважно всё остальное, и те, которые красивы душой, воспитанием. Девушкам я бы посоветовала больше времени уделять не внешности, а своему развитию и самовоспитанию».

Многие жительницы Бурятии считают, что предназначение истинной женщины - хранить семейный очаг

Дарья Федотова, жительница Бурятии: «Современная девушка позволила себе встать на одну ступень с мужчиной и править миром. Что я считаю главным в своей жизни? Я так воспитана, что для меня, прежде всего, важна семья. Я выросла в простой семье: папа - шофер леспромхоза, мама - учитель математики. С детства меня приучили к домашней работе (мы жили в селе, держали хозяйство).

Свою жизнь я хочу посвятить семье, которую скоро создам сама. Я бы хотела большую семью, родить как минимум троих детишек и воспитать их в любви!».

Лариса Фахуртдинова, жительница Бурятии: «У меня пятеро детей, и я горжусь ими, меня поддерживает во всем муж. Я люблю свою семью и считаю это главным смыслом жизни. Наша семья старается всегда принимать участие в общественной жизни республики. Главное — поддерживать друг друга. Несмотря на все сложности жизни, я бы ни за что не хотела выбрать другой сценарий. Мои дети — это самое настоящее сокровище и опора в жизни, и я живу не зря».

Эксперты объясняют стремление жительниц Бурятии быть хранительницей очага местоположением республики и многовековыми традициями. На это также повлияло слияние двух культур: русской и бурятской.

Намжилма Бальжинимаева, блогер, краевед: «У бурят есть пословица: «Усынь уугаа хадаа ёсынь дагаха» — переводится так: «Жить созвучно с теми, с кем пьешь воду из одного родника (колодца)». Умные русские понимают это и очень бережно относятся к бурятской культуре, песням и обычаям, вместе празднуем и бурятский праздник Сагаалган (Белый месяц), и Масленицу. У нас в Бурятии тем, кто следует этой пословице, благоволят и наши боги.

У них удается и творчество, и жизнь. Многовековые традиции передавались из поколения в поколение и не забыты сейчас молодежью».

Солбон Лыгденов, режиссер: «Со временем жительницы Бурятии меняются. Сказываются образ жизни, питание, информационная свобода и доступность разного рода тренингов и всевозможных салонов по внешнему виду. Молодежь заметно подросла, постройнела, лица вытянулись, глаза расширились.

Раскрепощенность в поведении есть, но она пока местечковая, даже у благополучных семей дети часто под влиянием тех старых уличных образов. Нет раскрепещенности, вернее, она очень вульгарна еще. Видишь, идет милая девушка и со вкусом одета, а из уст такое доносится, что даже грузчик покраснеет. Такая модель поведения очень свойственна нашей молодежи, и это, конечно, огорчает. Я уже выбрал свой идеал, моя жена замечательный человек, хорошая мама, красивая женщина и просто мой хороший друг».

Женщины Бурятии также несут в себе патриотизм и любовь к Родине, помогая другим восстановить справедливость

Ольга Ганичева, председатель Комитета солдатских матерей: «Я помогаю солдатским матерям бороться за права их сыновей, оказываю помощь в поиске пропавших солдат. Нужно поддерживать каждого в их сложных ситуациях. Молодых военнослужащих я считаю своими детьми, ведь мне приходится решать их проблемы, и они становятся мне родными».

Карина Галамова: «Очень нравятся жительницы Бурятии. Красота у них просто завораживающая, восточная. Хотелось бы пожелать им оставаться верными своим традициям и культуре, а слепое подражание Западу их только портит».

Можно сделать вывод, что жительницы Бурятии набожны и считают своим главным предназначением создание семьи. Однако они успевают следить за собой, работать и приносить пользу обществу.

Над статьей работали: Роман Кравчук, Анастасия Савельевa .

Думается, что одной из причин является открытость культуры монгольских народов – экстравертов по своей натуре – в отличие, скажем, от закрытости мусульманской культуры. Желание познать мир, модернизироваться заставляет монголов перенимать много нового, чужого в ущерб своему, традиционному. Ведь недаром монголы, как в КНР, так и в России, отличаются высоким образовательным цензом.

Значение также имеет и то, что Бурятия расположена на далеких окраинах России, монгольского мира и буддийской цивилизации, что наложило определенный отпечаток на бурятский менталитет. У бурят как и в каждом народе была и есть своя элита. На рубеже веков эту элиту составляли бурятские национальные демократы. Свое образование они получали в ведущих российских университетах, став первыми бурятскими учеными и просветителями. Вместе с тем, будучи подданными Российской империи, они стали вольно или невольно эмиссарами во Внутренней Азии царской и советской политики.

В самосознании и политической практике элиты произошел синтез западной и восточной картин мира. С определенного момента они стали видеть себя в качестве авангарда просвещенной Европы в родственной Азии, посредником в продвижении глобальных идеологических проектов Российской империи и Советского Союза. В этом я вижу начало формирования среди бурят некоей транснациональной идентичности в ущерб собственно бурятской. Это нельзя назвать исторической и культурной тривиальностью. Ведь тибетцам, чеченцам и другим таким же интравертным, т.е. сосредоточенным на своей культуре, народам внешний мир совершенно безразличен, они самодостаточны в своем мироощущении и бытии, и поэтому ассимиляция им не грозит.

Пан-монгольская идентичность

Национальная идентичность любого народа имеет сложную природу. В национальной идентичности бурят можно выделить несколько компонентов: пан-монгольский, российский, буддийский и собственно бурятский. Буряты относятся и по сути являются составной частью общемонгольского мира. Монголия для бурят связывается с понятиями чистоты, прародины, великой истории, великих предков. Практически все деятели науки и культуры постсоветской Бурятии призывали к восстановлению общемонгольского единства, справедливо полагая, что только через осознание себя частью монгольского мира буряты могут сохраниться как этнос.

Однако исторический факт разъединения монгольских народов пустил глубокие корни. В Монголии зачастую наблюдается дискриминация или отрицание монголов не из Монголии, в выражениях «русские монголы», «китайские монголы» определение зачастую становится более важным, чем определяемое слово.

В Бурятии же многие вообще не склонны считать себя монголами. Но эту проблему инаковости не стоит преувеличивать. «Хаанахибта?» - вот первый вопрос, который задают друг другу буряты при первом знакомстве, и никуда от этого не денешься. Безусловно, идеи всемонгольского единства по-прежнему питают душевные настроения монгольской элиты и народа трех стран, ибо вера в единое происхождение и общую культуру всегда составляла и составляет главную отличительную особенность этнической идентичности.

Российская идентичность

Наверное, допустимо сказать, что пан-монгольское единство относится к пространству «идеального». В противовес «идеальному» существует парадигма реальности (realpolitic) – это нахождение этнической Бурятии в составе Российской Федерации. В бурятском националистическом дискурсе российское/советское приобрело негативную коннотацию: политические репрессии, лишение исконного названия республики (Бурят-Монголия), территориальный раздел, постепенная языковая и культурная ассимиляция.

Вместе с тем парадигма реальности – это также общероссийская история, политические реалии Бурятии как субъекта РФ, глубокое приобщение к русскому языку и русской культуре, наконец, индивидуальные ощущения бурят на повседневном уровне. Прагматически настроенные буряты понимают, что у «пан-монгольского проекта» мало шансов, и это диктует им необходимость включиться в общероссийские процессы интеграции и модернизации. И соответственно, их российская идентичность берет верх над общемонгольской, в их сознании реальное перевешивает идеальное.

Мои родители были глубоко убеждены, что наш бурятский мир заключается не только в наших обычаях и традициях. Не менее важным для них было единение с русским миром – современное образование и приведение нашего миропорядка с миропорядком империи. Но результат противоречив: все мы не хуже русских знаем русский язык, но язык наших предков безвозвратно уходит. Я, как практически все городские буряты, никогда не изучала бурятского языка в школе, чему не могут поверить мои коллеги иностранные ученые. Что это: вина самого народа или результат целенаправленной политики? Нынешняя активность по возрождению бурятского языка назрела давным-давно. Остается надеется, что бурятский язык еще не перешел черту, отделяющую его от кандидатства в список мертвых языков мира.

Бурятская этническая идентичность

Говоря о бурятской идентичности, я имею в виду бурятскую традиционную культуру, основанную на принципах родового общества. Все мы знаем, что так называемые пережитки родового общества по-прежнему очень сильны в бурятском обществе. До сих пор поддержание тесной связи с родными местами считается залогом благополучного течения жизни и духовного умиротворения. Значимость исконной бурятской земли, ее истории, культуры и религии всегда была чрезвычайно важной в дискурсе национальной бурятской идентичности, о чем свидетельствует активное возрождение шаманизма, которое мы наблюдаем в настоящее время.

Но как это ни странно, возрождение родовых и территориальных традиций входит в противоречие с консолидацией бурятского народа. Самой большой проблемой единения бурят и по сию пору остаются этнолокальные различия и их деление на западных и восточных, шаманистов и буддистов, русскоязычных и бурятоязычных. Интересным выходом из этой ситуации представляется своеобразная попытка современных шаманов г. Улан-Удэ консолидировать бурятский народ на основе тайлганов общебурятским божествам – 13 северным нойонам, Ойхони Бабаю, Бархан-ула, Тункинским хатам и т.д.

Буддийская идентичность

В отличие от шаманизма консолидирующая роль буддизма очень высока. Согласно социологическим опросам 70 % бурят считают себя буддистами и 18 % шаманистами. Однако в какой степени эта религиозность относится именно к буддизму, сказать сложно. Наиболее устойчивым компонентом религиозного комплекса в этнической Бурятии является бытовая религиозная обрядность буддийско-шаманского толка.

Она имеет форму поклонения буддийским и локальным божествам и духам. Все наиболее популярные в Бурятии обряды, такие как возлияние сэржэм, культ почитания родовых мест обо тахилга, поклонение местным божествам хада тахилга имеют синкретический шаманско-буддийский характер. Их суть одна и та же, только исполняются они либо в буддийской, либо в шаманской традиции.

Таким образом, среди выделенных нами компонентов национальной идентичности бурят к наиболее важным с точки зрения консолидации этноса можно отнести собственно бурятскую и религиозную (буддийско-шаманскую) идентичности. В настоящее время только в буддийской и традиционной бурятской сферах продолжает сохраняться бурятский националистический дискурс, используется бурятский язык, осуществляется реальная поддержка бурятской культуры и спорта. Бурятская традиционная сангха сейчас открыто заявляет о своих целях сохранения и развития национальной культуры бурят.

Дискуссия о национализме

Не могу не высказать своего отношения к дискуссии по поводу бурятского языка и бурятской культуры. По мнению Лазаря Бартунаева, онаносит несколько истерический характер и чревата ростом национализма среди бурят. Думается, что его опасения напрасны. Чтобы была понятна моя позиция, приведу некоторые выдержки из статьи известного китайского ученого, писателя и правозащитника Ван Лисюна под названием «Два империализма в Тибете». Он вместе со своей женой, известной тибетской поэтессой Церинг Осер посвятил свою жизнь служению интересам тибетского народа и защите прав национальных меньшинств Китая. Важная мысль его статьи заключается в том, что культурный империализм характерен не только для автократических, но и для демократических обществ, в особенности тех, где существует большая разница в количестве населения титульной нации и нацменьшинств.

В них не нужно использовать политическое подавление или насилие, вместо этого можно просто полагаться на демократические методы для создания «мэйнстрима», который сам по себе уже может маргинализовать меньшинства и их культуры. Последние, будучи на периферии, могут постепенно ослабляться или даже полностью исчезать. Именно поэтому национализм является необходимой частью движения меньшинств за культурное выживание.

На самом деле, протест против глобализации уже и есть протест против мэйнстрима, поэтому до тех пор, пока этот национализм не обретает политических форм и не становится насильственным, он может быть конструктивным. Этот вид культурного национализма должен обрести свое разумное место в открытом и справедливом обществе.

Ван Лисюн особо подчеркивает, что для того чтобы быть услышанным большинством, меньшинства должны научиться «себя артикулировать». Лично мне это напоминает афористичную фразу из гайдаевской комедии, где на бестолковый лепет «паки, паки… иже херувимы…» царь Иоанн разумно спросил: «Да как же тебя понять, боярин, коли ты ничего не говоришь?» В нашем случае китайский писатель приводит пример различия между уйгурами и тибетцами. Уйгуры гораздо жестче, чем тибетцы отстаивают свои права и сопротивляются государственному мэйнстриму. Однако они не удосуживаются артикулировать свои идеи ханьскому большинству в культурной сфере.

Уйгурские интеллектуалы отказываются использовать китайский язык в китайских СМИ и публичной сфере. В результате в китайском обществе нет никакого понимания уйгурского вопроса, низок интерес к культуре уйгуров, ханьцы полностью во власти государственной пропаганды по уйгурскому вопросу. Они испытывают только страх и враждебность к уйгурам, что навряд ли выгодно для положительного решения уйгурского вопроса. Другое дело – тибетский вопрос.

В противоположность, включенность тибетской религии, ее общие черты с китайской, активные усилия Далай-ламы урегулировать тибетский вопрос c китайцами, изобилие тибетских культурных профессионалов, пишущих на китайском (объясняющих тибетскую культуру и устанавливающих тесные связи между двумя культурами) – все это помогает тибетской культуре становится популярной и даже модной в Китае сегодня. Сейчас даже имеет место китайская субкультура, сконцентрированная вокруг «тибетской лихорадки».

Между тем, эта культурная артикуляция на эстетическом уровне делает тибетскую повестку дня понятной китайцам, она постепенно вызывает понимание и симпатию к тибетской позиции. Сила тибетского движения в использовании мирных и гибких средств в целях преодоления доминирующей силы должна стать примером для других национальных меньшинств. Здесь мне приходит на ум Чингисхан и его великая военная мощь, которой не смогла противостоять ни одна нация. Но он не победил тибетцев. Наоборот, монголы приняли тибетский буддизм. Это доказывает силу культуры.

С точкой зрения Ван Лисюна трудно не согласиться. Его решительная позиция в тибетском вопросе, равно как широкомасштабные протесты в Тибете накануне Пекинских олимпийских игр вызвали в Китае серьезные интеллектуальные дебаты по поводу ситуации в Тибете. И когда Ван Лисюн организовал публичное обращение к правительству в марте 2008 г. с призывом пересмотреть политику в Тибете, его подписали более 300 самых известных китайских ученых и интеллектуалов.

Как оценить в этом свете артикуляцию бурятского национального вопроса и ее эффективность? И то и другое оставляют желать лучшего. В Советский период говорить по-бурятски было едва ли не признаком отсталости. Предпринятые в конце 70-х гг. прошлого века меры по ограничению преподавания бурятского языка в средней школе вызвали если не индифферентную, то очень слабую протестную реакцию в обществе. В постсоветский период республика не смогла вернуть себе свое исконное название. Не смогла отстоять и бурятские автономии в Читинской и Иркутской областях.

Сейчас же наши парламентарии, принимая закон о языке, даже не поняли, как сообщают СМИ, что из него изъято положение об обязательном изучении бурятского языка в школах.

Исходя из сказанного, мне кажется, бурятам не нужно бояться национализма. Ведь во всем мире это понятие понимается совсем не так, как в России. Оно означает скорее право на сохранение своей культуры и языка, своей этнической идентичности и никак не связано с ущемлением прав других народов, сепаратизмом и шовинизмом. В этом смысле бурятам следовало бы воспользоваться открытостью характера своей культуры, умением находить общий язык с представителями различных национальностей себе на пользу.

И каким бы сомнительным не казался «кодекс чести истинного бурята», какими бы «истеричными» не представлялись разговоры и дискуссии по вопросу о том, что значит быть бурятом и как он должен ощущать себя в современном мире, сам вопрос может перейти в новое качество: могут ли буряты жить с ощущением и сознанием того, что они являются носителями уникальной самобытной и в то же время современной традиции? И если этот вопрос имеет положительный ответ, то по отношению к ним можно будет забыть о таких понятиях, как «этнический маргинал», космополит или так называемый «человек мира».

В Бурятии наблюдается интенсивный рост этнического самосознания

Буряты — один из монголоязычных этносов Центральной Азии, сформировавшийся на территории России из различных родов и племен в XVI-XVII вв. Дисперсное, фрагментарное расселение бурятского этноса сегодня определено ареалом проживания в трех крупнейших государствах мира: в России — свыше 445 тыс., в Монголии — свыше 44 тыс., в Китае — около 6 тыс. На территории РФ бурятский этнос является этнонациональным меньшинством в составе трех субъектов : Республики Бурятии (273 тыс., 27,8 % от общего числа населения), Иркутской области (135 тыс., 3 % от общего числа населения) и Забайкальского края (115 тыс., 11 % от общего числа населения).

В Бурятии — субъекте Российской Федерации — сегодня наблюдается интенсивный рост этнического, религиозного, традиционно-исторического самосознания бурятского этноса. Ценностное отношение к традиционному обществу нарастает на фоне интернационализации экономической и социально-политической жизни, глобализации человеческой деятельности на нашей планете, на фоне международной интеграции современных ценностей цивилизаций (Мухина. 2002: 16).

Самосознание традиционных этносов

Согласно В. С. Мухиной, самосознание традиционных этносов, проживающих на территориях сопряженных государств, находится под влиянием, как исконных традиций родоплеменных отношений, так и современных интеграционных тенденций (там же: 16-39). Я воочию увидела, что самосознание бурят отражает общность традиционных родовых ориентаций. Кроме того наблюдается влияние титульных этносов и интеграционных процессов. Этническое самосознание бурят детерминировано условиями сопряжения между «миром родовых традиций» и «миром интеграции культур» в системе окружающих реалий. Речь идет о реалиях предметного и природного мира, об образно-знаковых и социально-нормативных реалиях.

Каждое звено самосознания сензитивно ко всем реалиям

Как показало исследование, каждое звено самосознания личности сензитивно к названным реалиям. Обратимся к презентации наиболее выраженных в традиции звеньев самосознания: речь будет, прежде всего, идти об имени собственном, притязаниях на признание, половой идентификации и гендерных ролях.

1. Идентификация с именем и со своей личностной и социальной сущностью

Мое имя — Туяна

Мое имя — Туяна, что значит свет. У бурят до сих пор в именнике существуют традиционные имена.

Прежде индивидуальное имя имело сакральное значение в родовых отношениях людей. В настоящее время, как показало наше исследование, сохраняется если не сакральное, то ценностное отношение к исконному имени.

У восточных бурят-буддистов в настоящее время имя дает лама , или кто-либо из старших родственников; иногда родители дают имя.

У западных бурят-шаманистов нередко новорожденные получают имена ближайших предков. Это в какой-то мере связано с тем, что буряты прежде на могилах умерших не ставили памятники. Считалось, что память о мертвых должны сохранять потомки.

Ценностное отношение к исконному имени

Получая имя предка, ребенок как бы устанавливал особые отношения с тем, чьим именем его нарекли. Во внуке воскрешается душа предка. Через новорожденного умерший возвращается к людям .

У имен бурят ряд функций: 1 — «Имя — кристалл личности, который в течение жизни формирует и индивидуализирует человека» (Мухина, 2010: 529); 2 — социальный знак; 3 — связь с предком рода; 4 — охранная функция.

Обязательный обряд имянаречения «улгыдэ оруулха » — продолжается и поныне, отражая истоки мифологического воззрения родового человека.

Согласно нашему исследованию, в современных условиях имя сохраняет функцию социального контроля, имеет мощное значение и смысл для его носителя. По данным нашего наблюдения, в современных условиях имя продолжает выполнять важную функцию — символ преемственной связи поколений, генеалогии рода в целом.

Генеалогические родословные берут начало от общего тотемного предка

Генеалогические родословные берут начало от легендарного тотемного предка, который глубоко и непреложно почитаем. «Мифологическое сознание бурят выделяет тотемных первопредков: Буха нойон племени булагат, Пестрый налим племени эхирит, Хун шубуун (Птица − лебедь) хори бурят и хонгодоров» (Абаева, 1991: 55).

Зооморфные тотемы

В родоплеменных названиях и легендах о происхождении некоторых бурятских родов зафиксированы и другие зооморфные культы: орел — у рода шарайд; волк — тотем протомонголов борте -шоно ; собака — тотем эхиритских родов бура и др.

С тотемами связаны определенные поверья. Из эпохи тотемизма дошло до нас особое отношение к собаке: нельзя выгонять собаку на улицу, бить, прижать дверью. Грех убивать собаку. Например, если убивали волка, пролитую кровь забрасывали снегом или землей, считая, что в противном случае будет ветер со снегом или дождем. Волк у бурят считался небесной собакой — тэнгэриин нохой. Если он задирал домашних животных, люди не выражали ему обиду или злость, считая это указанием неба (Михайлов, 1980: 74).

Тотемы родов несут в себе знаковый характер

Сохранились сказания, что эхириты, получившие имя волка, являются потомками мальчика Чоны, выкормленного волками (Любимов, 1912: 901-902). Род Чингисхана вел свое происхождение от бурте чоно (волка). Волк — тотем первопредок — принимает разные функции в верованиях кочевников: волк — проводник; воспитатель героя; волк — оборотень; волк — символ воинской доблести предводителя родовой воинской дружины, которая нередко сравнивается с волчьей стаей (Кубарев, Черемисин, 1987: 98-117; Липец, 1981: 120-133). Тотемы родов имели знаковый характер, отражали функциональное значение: посвящение в члены рода, табу на охоту, самоназвание, идентификацию по физическим и боевым качествам.

М. Элиаде писал: «Стремительные набеги тюрко-монгольских завоевателей вдохновлялись мифическим образом первобытных евразийских охотников: хищник, преследующий дичь в степи. Скорость передвижения, внезапность вторжения, истребление целых народов, уничтожение признаков оседлой культуры (городов и деревень) — все это сближает отряды всадников-монголов с образом стаи волков» (Элиаде, 2009: 8).

Идентификация с тотемным первопредком

Сегодня идентификация с тотемным первопредком помогает чувствовать свою сопричастность к роду, племени, наделяет духовной силой, способствует формированию чувства укорененности.

Согласно В. С. Мухиной, «культура содержит в себе образно-знаковые системы, которые предшествуют отдельному человеку, и навязывают себя ему как объективная реальность, выступающая условием человеческого бытия» (Мухина, 2010: 102). Определенные образы и знаки, присвоенные конкретным человеком, через их уникальную трансформацию во внутреннем психологическом поле становятся тем реальным основанием сигнификативной функции сознания, с помощью которой выстраиваются эмоционально-волевая сфера человека, его ценностные ориентации. Именно сигнификативная функция самосознания ответственна за отношение бурят к традиционным тотемам и их мифологическому восприятию.

Знание родословного древа обязательно для членов рода

Особое значение буряты придают имени конкретного человека в ряду имен предков. Знание всех ветвей родословного древа считается обязательным для всех членов рода: «каждый бурят должен знать свою родословную до седьмого колена». «На семейных и общественных празднествах, торжествах, в присутствии многочисленных гостей, приезжавших с разных концов, иногда и 100 верст, среди которых бывали знатоки не только своего рода и племени, но и многих других родов, обычно производили испытание детям... Стоя у стола в почтительной позе дети... перечисляли своих предков по восходящей и нисходящей линии, начиная с Буха-нойона и кончая самим собой и обратно. Чтобы проверить твердость знания, слушатели спрашивали с середины генеалогии, а потом вверх и вниз» (История…, 1995: 64-65).

Основа единства этноса

Родословные предания были и остаются коллективной памятью бурят, матрицей, на которой строится картина мира. Это знание — основа единства этноса, его мифологии, идеологии и политики. А. Д. Карнышев писал: «Многие буряты и в прошлом, и в настоящее время — невольники кровных связей: наличие родственных связей обязывает их всемерно способствовать защите, поддержке, безусловной помощи близким...» (Карнышев, 2007: 41).

По мнению А. А. Елаева, личность у бурят является отражением системы многочисленных связей со своей локальной группой и зависимостью от нее. В этом смысле личность неотделима от сложившейся внутренней иерархии связей в этническом сообществе. В современных условиях клановость влияет на общественные отношения и политику. Наглядным примером является то, что не было фактов признания представителя какой-либо локальной группы бурят в качестве лидера общеэтнического масштаба представителями других групп (Елаев, 2000: 307). Я, исследуя ментальные особенности бурят, подтверждаю это наблюдение А. А. Елаева и сегодня — десять лет спустя после его исследований.

Как показывает наблюдение, на современном этапе консолидации этноса и возрождения этнических традиций без обращения к родословным корням не начинается ни одно повествование: перечисление деяний и имен предков служит зачином к эпическому сказанию; восхваление героя-батора; чествование юбиляра и мн. др.

Ценностное отношение к имени

Традиционно ценностное отношение к имени проявляется в его значениях и смыслах. Так, «Гэсэр » должен быть смелым, геройским, «Сахидаг » высекающим искры из камня и т. д. Психологический анализ пословиц и поговорок также позволяет указать на ценностное отношение к наличию имени: «Нэрэгуй нэхытэ, сологуй сохо » (Некто без имени как жук неразумен); «Хайн нэрые хухалхада, олдохогуй, муу нэрые хю h ахада, арилгахагуй» (Хорошее имя трудно найти, плохое имя трудно отскоблить); «Дэгэлээ шэнэ h ээнь гамна, нэрэеэ сэбэр h ээнь гамна (Береги шубу, пока она нова, береги имя, пока оно не запятнано); «Муу нэрэтэй амиды ябанхаар, h айн нэрэтэй ухэhэн дээрэ » (Чем жить с плохим именем, лучше умереть с хорошим); «Нэрээ хухаланхаар, я h аа хухала » (Чем имя потерять, лучше кости (свои) поломать); «Нэрэ олохо — наhанай, нэрэеэ хухарха — удэрэй » (Ищут имя всю жизнь, а теряют в один день). Приведенные пословицы бурят имеют аналогии во многих культурах мира.

Имена, отражающие характерологические особенности человека

В родовом обществе преобладали личные имена и прозвища, характеризующие человека по его внешности, выражению его лица и конституциональным особенностям. Человек получал свой социальный статус путем приобщения к социальным ролям, тесно связанным с его физическим образом. Буряты говорят: «Шадали h айн шандааhандаа юм, шанар h айн шарайдаа юм» , что в переводе означает: «Сила и мощь человека в его сухожилиях, а качество, его духовные богатства выражены в лице». Однако имя могло касаться и внешних характерологических особенностей человека. Например, до сих пор можно встретить такие имена, как Шантагар — «курносый», Малаан — «плешивый», Хазагар — «криворотый» и др.

Традиционное суеверие подсказывало, что при выборе имени непременно надо помнить о том, что людей с красивым и хорошим по значению именем охотно прибирают к себе потусторонние силы. В связи с этим в прежние времена заведомо нарекали ребенка неблагозвучным именем с отрицательной или уничижительной семантикой, типа: Эдюур (прожорливый), Муузы (плохая баба), Хандархай (развалина), Тэнэг (глупый). Нередко с той же целью ввести в заблуждение злых духов использовались в качестве наименований животных: Хулгана (мышь), Баха (лягушка), Шоно (волк). Отпугивающую функцию выполняли и такие имена, как Баасан (помет, испражнение), Эмэ нохой (сука), Балта (молот)».

В тех случаях, когда у родителей умирали первенцы, при рождении последующего ребенка отправляли специальный обряд «зангяа зуухэ », во время которого на шею младенца обычно надевали шелковый шнурок с несколькими узлами, который становился своеобразным амулетом охраны от болезней и злых духов. Сегодня характерны тенденции смены имени в случае преследования неудач.

Имя сензитивно ко всем реалиям

Как оказалось, именник бурят несет в себе близость со всеми реалиями, описанными в концепции В.С. Мухиной (Мухина, 2010: 48-315). Наше исследование выявило имена, связанные: с реалиями предметов природы: [Наран (Солнце), Баян-Далай (богатое море), Бадма-Сэсэг (цветок лотоса), Сэсэг (цветок), Суранзан (магнит), Шулун (камень)]; с реалиями предметного мира [Зула (свеча), Балта (молот)]; с реалиями социально-нормативного пространства: [Арюуна (чистота), Эрдэм (воплощение знаний), Алдар (носитель славы) и др].

Имя было знаком человека и представляло его внутреннюю сущность.

В бурятском именнике появились новые имена

Содержательный анализ результатов нашего исследования показал, что в бурятском именнике сохранен первичный антропонимический фонд и языческое отношение к имени (перемена имени в случае неудач; передача имен по наследству; имена-обереги; имена-ограничители), при этом наблюдается идентификация носителя конкретного имени с именем собственным и именами родовых предков.

Вместе с тем в бурятском именнике появились имена, связанные с веяниями интеграционных процессов.

2. Притязания на признание

В бурятском родовом обществе человек, выполняющий все предписания рода, получал всеобщее признание и пользовался защитой. Это проявлялось через символические значения и смыслы гербов, знамен, одежды, причесок, занимаемых на собраниях мест и др.

Предопределенность социального статуса человека в родовом обществе

Метод реконструкции исследований бурятских традиций позволяет нам говорить о том, что социальный статус отдельного человека в родовом обществе был предопределен статусом предков, отраженным в родословных преданиях. Модус поведения, образ мыслей, личные достоинства человека прогнозировались и предписывались в зависимости от его родового статуса. Благородство, воинская доблесть, щедрость, мудрость считались признаками родовитого, знатного мужчины, достойного своих знаменитых предков. Менее ожидали таких значимых качеств от людей незнатного рода.

Добродетелям должны были следовать родовые люди для того, чтобы сохраниться в экстремальных условиях жизни природы и социальных, межэтнических конфликтов.

Система табу регламентирует взаимодействия человека с природой

Сегодня продолжает существовать система табу, регламентирующая отношения человека и природы. Эти отношения строятся как отношения людей с хозяином той или иной местности — эжином . Так, буряты верили и верят, что хозяин тайги, Хангай, наказывает тех, кто нарушает порядок в его владениях. Поэтому, находясь в тайге, они угощают огонь съедобным, стараются, чтобы ничто нечистое не попало в костер, не капнула вода на него, не попал мусор. Нельзя петь песни и громко кричать, особенно свистать. Охотнику не полагается хвастать, лгать, ругаться, быть неряшливым, валить деревья возле стоянки, бросать в огонь все, что издает при горении зловонье. Сакральность представлений бурят о личной ответственности перед природной средой имеет свои особенности: речь идет о межпоколенной ответственности. Существуют мифы, как правило, семейные предания, повествующие о карающем возмездии природы за неадекватное поведение и преступление («неправильное» поведение на природе, «неправильная» вырубка леса, охота в «других» местах и т. д.). Вероятность подставить под удар судьбы детей, внуков и последующих потомков своим поведением страшит и дисциплинирует представителей традиционного общества.

Нормативы родового долга

Освоение нормативов родового долга имело во все времена универсальное значение для выживания рода и каждого родового человека. При всей ограниченности традиционных нормативов они несли (и продолжают нести) опыт бытия человека в условиях природных и предметных реалий .

Согласно данным нашего исследования, современные нормы социального поведения бурят уже не бытуют в виде жестких нормативов родового долга, а размещаются в сфере кодексов и моральных представлений. Вместе с тем соблюдение традиционных норм поведения продолжает бытовать в культуре бурят, особенно в сельской местности.

Значение родовых мест тоонто

Традиционно существует ожидание того, что нужно регулярно посещать родовые места — тоонто — место захоронения последа. В «типических переживаниях» бурят образ жилища представлен как хранитель жизненной силы человека. Исследователь ХIХ века М. Н. Хангалов дал подробное описание процесса захоронения последа: «Когда родится ребенок, имеют обычай послед зарывать в землю в какой-то посуде, чаще всего в берестяном лукошке. <...> вместе с последом в лукошко кладут уголь, зерновой хлеб, три черных камня, изредка серебряную монету и березовые лучинки; последние кладут крестообразно внизу и сверху; иногда на послед выливают вино или тарасун <...> вместе с последом зарывают боярышник и шиповник, так как злые духи боятся этих растений. Уголь кладут с последом, воображая, будто кладут огонь; раскалившись, уголь будет бросать искры, злые духи боятся искр и потому они будут бояться близко подойти к ребенку и откажутся от намерения ловить его душу» (Хангалов, 1903: 245-246).

Посещения тоонто наполнены особым сакральным смыслом, поскольку, по верованиям бурят, человек заряжается энергией, жизненной силой, исходящей от места захоронения последа, так как он выступает в качестве источника жизненной силы, питающей человека.

Значение соблюдения «закона предков»

Неизменность соблюдения «закона предков» отражена в пословицах: «Уг турэлоо алдаhан хуниие у h ан дээрэ туймэр эдихэ » (Кто покинул свой род, того огонь найдет даже в море); «Туухэ тоорихэгуй, уг орхигдохогуй» (История не забывается, а род — не прерывается); «Оог сууряан ойдо шэнгэдэг, олон зон орон нютагаа тушэдэг » (Эхо по лесу распространяется, народ на свою родину опирается); «Оорын h айхан дайдые орхихо хэрэггуй, турэ h эн h айхан нютагаа тойрохо хэрэггуй » (Нельзя покидать свою прекрасную родину, нельзя обходить свое родное село); «Хулоор ошоhон ерэхэ, хундэлэн ошоhон ерэхэгуй (Кто на ногах ушел — вернется, кто поперек, то есть нарушив обычаи, ушел, тот не вернется); «Уг турэлоо алдаhан хуние туимэр уhан дээрэ эдихэ » (Кто оставил свой род, того даже на воде огонь уничтожит).

Системы знаков, воздействующие на внутреннюю позицию человека

Концептосфера бурятского этноса включает актуализированные в мифологизированном сознании ключевые значения и смыслы, связанные со средой обитания, условиями проживания и деятельностью. Этнос создал системы знаков, которые воздействуют на внутреннюю психическую деятельность каждого человека (Мухина, 2010: 102-143). Так, концепт сэргэ — коновязь — сохраняет свою ритуально-символическую значимость и в наши дни. Почитание сэргэ связано с древним культом коня. Сэргэ ставился не только возле дома или юрты, но и других местах. Сэргэ означает мужское начало, считается священным, ломать или выкапывать его категорически воспрещается. «Уничтожение или разрушение сэргэ было равнозначно уничтожению рода, исчезновению всех потомков», — писал исследователь ХIХ века В. А. Михайлов (Михайлов,1996: 33). Сэргэ — знак материальный, чувственно воспринимаемый элемент действительности, выступающий в определенном значении и используемый для хранения и передачи некоторой идеальной информации о том, что лежит за пределами этого материального образования. Сэргэ выполняет множество функций: знака-символа, знака-признака и др. Сэргэ сигнализирует о количестве детей, сыновей, об образовании новой семьи. Сегодня наличие у дома сэргэ — средство заявления человека о себе как о традиционной значимой и притязающей на уважение других личности.

В Бурятии широко распространено представление о «eho заншал» — о своеобразном этикете как о реальности, регулирующей бурятскую жизнь. Анализ включенного наблюдения этикетных норм позволяет констатировать, что притязание на признание идет через уважительное отношение людей друг к другу, через доброжелательность, через духовное единство с природой, через почитание старших, через сохранение родного очага, через заботу о приумножении рода.

Буряты реализуют потребность в признании в диапазоне традиционных и новых видов деятельности

Современные буряты реализуют потребность в признании в диапазоне разнообразных видов деятельности: традиционных (охота, ремесленничество, скотоводство) и новых (предпринимательство, бизнес, политика и др.). Специфика притязаний на признание бурят выражается через соблюдение социально-нормативного поведения. Современные буряты притязают: на личную самоценность, которая утверждается личными достижениями; на глубинную соединенность с родом, с семьей. У бурят выражено ценностное отношение к возрасту (к старшим), к традиционным гендерным ролям, к карьере, к социальному статусу, к благосостоянию, к религии, к стилю межличностных отношений.

3. Половая идентификация и гендерные роли

Ценимая и желаемая социальная зрелость всегда шла через половую идентификацию. Дифференцированное отношение к детям в зависимости от их половой принадлежности начиналось у бурят очень рано. Исследователь ХIХ века Г. Д. Нацов описал исходные традиции идентификации мальчиков и девочек. Так, из барана, забитого по случаю рождения ребенка, варили бульон, который выпивала родильница и которым полагалось обмывать самого ребенка, причем из правой ноги барана варили бульон в случае рождения мальчика, из левой — в случае рождения девочки (одно из проявлений универсальных оппозиций «мужской — женский», соотносящееся с оппозицией «правый — левый») (Нацов, 1995: 155).

Для сохранения жизни ребенка у западных бурят шаман совершал магический обряд. Заготавливали веничек из девяти веток шиповника, причем для мальчика брались мужские ветки, а для девочки — женские.

У восточных бурят-ламаистов надежным средством сохранить жизнь ребенка считалось пригласить ламу быть найжи — покровителем. Если новорожденный мальчик, лама давал в качестве талисмана колокольчик, ваджру или какой-либо другой ламский атрибут; если девочка — то шарик коралла, янтаря, или платок с тонким красивым узором.

Мальчик получал право первенства

В отношении воспитания детей в первые пять лет жизни никаких различий между мальчиками и девочками не делалось. Однако с 5-6 лет требования к ним становились различными, особенно в семьях, где было мало сыновей (один-два). В таких семьях мальчики получали право первенства, пользовались особенно нежной заботой, безнаказанностью, занимая особое положение. Мальчик становился баловнем семьи: ему отдавали лучший кусок, в торжественные дни он мог курить трубку, ему давали чашку с молочной водкой — как взрослым мужчинам. Одним словом, мальчик получал привилегированные права.

Девочке с раннего возраста внушалась мысль о ее подчиненном положении, о зависимости от брата. Такая разница в отношении к мальчикам и девочкам была освящена традицией: сын — это будущий кормилец старых родителей, наследник семейного очага и хозяйства, а главное — продолжатель рода (Басаева, 1991).

Дифференциация мужской и женской деятельности

Родовая половая идентификация внутри деятельности — прежде всего разделенный труд. Девочка привлекалась к труду раньше, чем мальчики. Девочка уже с шести-семи лет активно участвовала в домашних делах: нянчила младших детей, мыла посуду, помогала в приготовлении пищи, следила за очагом. Лет с восьми девочка начинала помогать матери в доении коров, приучалась к шитью и вышиванию. Постепенно она приобщалась к специальной деятельности по обработке шерсти, шкур, сучению ниток из сухожилий, витью веревок и т. д.

Мальчиков учили в основном ухаживать за лошадьми, они пасли жеребят и овец. С 7-8 лет мальчики участвовали в полевых работах.

Мальчик приобщался к различным мужским ремеслам: обучался обращению с ружьем, стрельбе из лука и др. Указанием на дифференцированный подход при обучении труду служит пословица: «Хаадаг номо дахайха — хубуун уран дурэ, hабагша шурбэhэ томохо — басаган урым дурэ», что переводится «Ум мальчика — в умении натягивать стрелу, мастерство девочки — в умении шить и вышивать». Пословицы ориентируют бурят на раннее распределение обязанностей в связи с гендерными ролями.

Социально контролируемые отношения полов

Родовая половая идентификация у бурят помимо того, что это отношение человека к своим трудовым обязанностям, представляет собою еще и биологически предопределенные, социально табуированные отношения полов. Существовала целая система хорюу (запретов), которых женщина должна была придерживаться в семейной жизни. Существовало табу на имена: свекра, его отца, деда, родственников мужа по восходящей линии. Это были запреты на произнесение женщиной имени родственников по линии мужа. Эти традиции еще не забыты.

Табуирование деятельности мужчин и женщин

Самосознание представителя рода определялось половой идентификацией: мужчины должны были выполнять одну социальную функцию, а женщины — иную. Деятельности представителей разных полов были строго табуированы. Буряты всегда помнят, что родовая женщина потенциально может нести в себе жизнь нового члена рода, а мужчина предстает в общественном сознании как продолжатель истории рода.

Психологический анализ пословиц и поговорок позволяет выделить ценностное отношение к половой идентичности: «Эрын муу энеэдэг, эмээлэй муу хахинадаг» (Пустой мужчина смеется, плохое седло скрипит); «Ухэртэ эмээл зохихогуй, эхэнэртэ архи зохихогуй » (Корове не подходит седло, женщине не идет вино), «Ханшагта хун болбол хайша шубгэ хуряаха, hаадагта хун болбол hаадаг номоо манаха » (Женщины ножницы и шило собирают, мужчины лук и стрелы ладят); «Баатар хубун — сэрэгтэ, басаган ури — харида» (Долг мужчины — на службе, долг женщины — замужество на чужбине); «Эрэ хун гэртэ турэхэ, хээрэ ухэхэ» (Мужчина родится в доме, а умереть должен в степи).

Актуальность традиционных представлений о роли мужчин и женщин

Как показывает включенное наблюдение, у современных бурят традиционно выражена половая дифференциация, определяющая и регулирующая отношения между представителями полов. Сегодня остаются актуальными традиционные представления о роли и месте мужчины и женщины. По сей день сохраняется особое отношение к мужчинам, оно освящено традицией: сын — это будущий кормилец старых родителей, наследник семейного очага и хозяйства, он — продолжатель рода.

Положение бурятской женщины имеет двойственный характер: с одной стороны женщина ниже по статусу по сравнению с мужчиной, с другой стороны, современная бурятка обладает свободой действий (хозяйка дома, участие в общественных, семейных праздниках и в разных развлечениях).

В традиционных ситуациях коллективно-родовых ритуалов с обязательным элементом жертвоприношения — обо, тайлаганах — женщина и сегодня не имеет права присутствовать.

В современном бурятском обществе половая идентификация не предопределяется разделением труда на мужской и женский. Стереотипы мужского и женского поведения усваиваются через подражание старшим представителям своего пола, через идентификацию с ними и обособление от противоположного пола в определенные возрастные периоды. Вместе с тем у бурят, особенно сельской местности, по-прежнему наблюдается традиционное обособление, определяющее и регулирующее отношения между мужчинами и женщинами.

Анализ этнического самосознания бурят дал нам основание говорить о том, что у них по сей день доминируют традиционные отношения к имянаречению, к сфере притязаний на признание и к реализации себя внутри гендерных ролей.

Что касается психологического времени, то в родовом самосознании бурят присутствовала ориентация на круговое циклическое время, отражающее циклы времен года, а также циклы рождения, жизни и ухода умерших в небо — затем возвращение к живущим членам рода через очередного новорожденного. В то же время современные образованные буряты восприняли ценности психологического времени, включающего в себя не только события и переживания личной жизни, не только историю бурят в целом, но также историю человеческого рода в целом.

Психологическое пространство органично включает в себя все сущностные ориентиры названных выше звеньев самосознания. Освоение нормативов родового долга у бурят, как и у всех народов мира, имело и имеет «универсальное значение для выживания рода и каждого родового человека» (Мухина, 2010: 715). По сей день внутри бурятского рода формирование долга у нового поколения осуществляется в пространстве всех традиционных отношений и ожиданий. Эти условия обеспечивают права и обязанности каждого нового поколения. Кроме традиционных норм современные буряты ориентированы на Конституцию России, законы и Декларацию прав человека.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Абаева, Л. Л. (1991) Культ гор и буддизм в Бурятии. М.

Басаева, К. Д. (1991) Семья и брак у бурят. Улан-Удэ.

Елаев, А. А. (2000) Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение. М.

История Усть-Ордынского Бурятского автономного округа (1995) М.

Карнышев, А. Д. (2007) Введение в экономическую этнопсихологию. Иркутск.

Кубарев, В. Д., Черемисин, Д. В. (1987) Волк в искусстве и верованиях кочевников Центральной Азии // Традиционные верования и быт народовСибири. XIX-ХХв. Новосибирск.

Липец, Р. С. (1981) «Лицо волка благословенно...» (Стадиальные изменения в тюрко-монгольском эпосе и генеалогических сказаниях) // Советская этнография. № 2.

Любимов, И. (1912) Из бурятских народных сказаний // Сибирский архив. ХI.

Михайлов, В. А. (1996) Религиозная мифология. Улан-Удэ.

Михайлов, Т. М. (1980) Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен по ХVIIIв.). Новосибирск.

Мухина, В. С. (2002) Личность в условиях этнического возрождения и столкновения цивилизаций: XXI век // Развитие личности. №1.

Мухина, В. С. (2010) Личность: Мифы и Реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационные аспекты): 2-е изд., изд., исправл. и доп. М.

Нацов, Г. Д. (1995) Материалы по истории и культуре бурят. Улан-Удэ.

Хангалов, М. Н. (1903) Балаганский сборник. Сказки, поверья и некоторые обряды у северных бурят / Под ред. Г. Н. Потанина. Томск. V. Т.

Элиаде, М. (2009) История веры и религиозных идей: от Магомета до Реформации: 2-е изд. М.