Александр Вампилов известен в русской драматургии как автор четырех больших пьес и трех одноактных. Он трагически погиб в возрасте 35 лет. Новаторские пьесы Вампилова произвели революцию в русской драматургии и театре. Писатель создал образ героя своего времени, молодого, самоуверенного, образованного человека, переживающего крушение своих романтических надежд и идеалов. Автор осмелился в условиях жестких идеологических ограничений показать молодежь 1960-х годов как обманутое поколение. Своих героев писатель ставит в критические ситуации, когда от них требуется жить дальше, а смысла в этом они не видят. Автор блестяще изобразил душный застой советской эпохи, когда всякая инициатива наказывалась, свобода отсутствовала, полной сил молодежи невозможно было проявить себя.

Оригинальность пьес Вампилова в том, что в их основу положен не драматический, а лирический конфликт. Это пьесы-исповеди, герои которых так ничего и не совершают, в пьесах нет трагического или остродраматического начала. Перед зрителем герой, который пытается разобраться в себе и в абсурде окружающего мира. Главное в пьесах — процесс лирического самосознания человека. Вампилов попытался показать на сцене то, что нельзя сыграть, и у него получилось.

Пьеса «Утиная охота» (1971) — наиболее яркое и зрелое произведение А. Вампилова. В ней выражен основной, по мнению автора, конфликт его эпохи — девальвация духовных ценностей.

Главный герой пьесы — Виктор Зилов. Именно через призму его воспоминаний мы наблюдаем события пьесы. Полтора месяца из жизни Зилова — время, в которое происходит множество событий, апогеем которых становится похоронный венок от друзей вполне живому «герою своего времени», «безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу».

Авторская позиция выражается через ремарки, что традиционно для драматургии. У Вампилова они довольно распространенные, в них, как, к примеру, в случае с Ириной, делается качественный акцент: в героине главная черта — искренность. Ремарки Вампилова указывают режиссеру на однозначную интерпретацию того или иного героя, не оставляя свободы при сценической постановке. Авторское отношение к героям прослеживается и в диалогах. Здесь оценочные характеристики окружающим дает больше всех Зилов. Ему — цинику и в целом легкомысленному, непредсказуемому гражданину — многое позволено, как разрешено было во все века шутам. Не зря над Зиловым смеются и шутят даже самые близкие друзья, порой очень зло. К слову, окружение Зилова испытывает к нему какие угодно чувства, только не дружеские. Зависть, ненависть, ревность. И заслужил их Виктор ровно настолько, насколько их может заслужить каждый человек.

Когда гости спрашивают у Зилова, что он больше всего любит, Виктор не находит, что им ответить. Но друзья (как и общество, партия, государство) знают лучше нашего героя — больше всего он любит охоту. Трагикомизм ситуации подчеркивает художественная деталь (подобными деталями пестрит вся пьеса) — Зилов до конца воспоминаний не снимает, как маску, охотничьих принадлежностей. В творчестве автора лейтмотив маски появляется не впервые. В более ранних пьесах мы видим подобный прием («Старший сын», «История с метранпажем»). Герои не только одевают маски, но и надевают их: «Можно, я буду называть вас Аликом?» Вампиловские персонажи с радостью прибегают к ярлыкам, навешивание которых освобождает от мыслей и принятия решений: Вера — именно та, за кого себя выдает, а Ирина — «святая».

Утиная охота для Виктора — воплощение мечты и свободы: «О! Это как в церкви и даже почище, чем в церкви… А ночь? Боже мой! Знаешь, какая это тишина? Тебя там нет, ты понимаешь? Ты еще не родился…» Больше чем за месяц до заветного дня он уже собран и ждет охоты как избавления, как начала новой жизни, как периода для передышки, после которого все станет ясно. Материал с сайта

«Утиная охота» — пьеса о ценностях поколения «оттепели», если говорить точнее, об их распаде. Трагикомичное существование вампиловских героев — Гали, Саяпиных, Кузакова, Кушака и Веры — отражает их неуверенность в себе и зыбкость, казалось бы, навсегда определенной обществом окружающей реальности. В системе характеров «Утиной охоты» нет положительных или отрицательных персонажей. Есть уверенный в себе Дима, страдающий от несправедливости бытия Зилов, вызывающая Вера и пребывающий в постоянном страхе Кушак. Есть несчастные люди, жизнь которых не сложилась и, кажется, не могла сложиться.

Вампилов — признанный мастер открытых финалов. Неоднозначно заканчивается и «Утиная охота». Смеется Зилов или плачет в последней сцене, мы так и не узнаем.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• сообщение вампилов утиная охота
• обра зилова цитаты
• утиная охота вампилов отношение автора к героям пьессы
• вампилов утиная охота характеристика героя зилов
• система образов утиная охота

драматургия вампилов жанровый пьеса

За "Утиной охотой" (1967) с самого начала закрепилась репутация самой загадочной и сложной пьесы А.В. Вампилова, в том числе на уровне определения жанра произведения. В многочисленных исследовательских работах, посвященных "Утиной охоте", приводятся довольно разнообразные трактовки ее жанровой основы: фарс, фантасмагория, трагикомедия, психологическая драма.

В предшествующих "Утиной охоте" пьесах Вампилов представал перед читающей и театральной публикой прежде всего комедийным автором, где-то по-водевильному веселым и ироничным, где-то по-настоящему остроумным и насмешливым, где-то лиричным и мягким. "В "Утиной охоте", тональность повествования и в целом звучание пьесы становятся серьезными. "Утиная охота" построена как цепь воспоминаний Зилова", Ї справедливо считает М.Б. Бычкова .

Последовательно поставленные, но разрозненные памятные эпизоды из прошлой жизни героя представляют не только читателю и зрителю, но и самому Зилову историю его нравственного падения. Благодаря этому уже с самого первого эпизода пьесы перед нами разворачивается настоящая драма человеческой жизни, построенной на обмане. Драма жизни Зилова постепенно переходит в трагедию одиночества: равнодушие или притворное участие приятелей, утрата чувства сыновней привязанности, опошление искреннего чувства влюбленной в него девушки, уход жены… Очевидны приметы трагикомедии в пьесе (разговор Зилова с Галиной в момент ее ухода; публичное обличение Зиловым пороков друзей; подготовка Зилова к самоубийству). Однако ведущими приемами построения пьесы, создающими жанровую направленность произведения, являются приемы психологической драмы. Например, налицо тот факт, что герой А.В. Вампилова показан в момент острого душевного кризиса, показан изнутри, со всеми его переживаниями и проблемами, практически безжалостно вывернут наизнанку, психологически обнажен. В центре внимания драматурга оказывается содержание нравственного мира его современника, при этом нет определения героя как плохого или хорошего, он внутренне сложен, неоднозначен. Усложнен, по версии Е. Гушанской , "утроен" финал "Утиной охоты": пьеса могла бы быть закончена до основного финала дважды: когда Зилов приставил к груди ружье или делил имущество с Саяпиным (тогда бы это больше соответствовало канонам трагикомедии). Основной же финал пьесы носит открытый характер и решен в традициях психологической драмы.

Пьесу А.В. Вампилова "Утиная охота" принято рассматривать как социально-психологическую драму (реже как трагикомедию с элементами производственного конфликта, фарсовыми и мелодраматическими вставками), в которой драматург подвергает пересмотру проблематику своих ранних произведений.

В двух первых многоактных пьесах ("Прощание в июне", "Старший сын") драматурга интересовала расстановка сил при выявлении скрытой под социальной маской субъективности человека в ситуации, порожденной уникальными проявлениями всемогущей жизни. "Под ними понимались стечение обстоятельств, представляющее собой эхо многособытийности и разнообразия жизни, и счастливый либо несчастливый случай как форма ее единичного волеизъявления" .

По мнению Е.В. Тимощук, "проблематика пьес рождалась на пересечении относительного постоянства, внутренней упорядоченности, регулярности воспроизведения бытовых условий, показанных не с вещной, а социально-действенной стороны, субъективности человека, ищущей самоопределения и выхода в реальность, и бытия как некого доброго бога, который способен привести жизнь в движение" .

Подобные драматургические задачи было удобно решать в рамках жанра комедии: для этого практически не требовалось отступать от его канонической структуры. Однако даже при небольшом смещении акцента с обрисовки ситуации на процесс самопознания индивида потребовалось изменение жанровых форм, что привело к пересмотру диспозиции в вампиловской триаде человек - быт (люди) - бытие.

С одной стороны, для драматурга становилась очевидной бесконечность проявлений акта самопознания и невозможность его завершения, с другой стороны, социальная жизнь в реальности показала ограниченность своих предложений человеку и была не способна удовлетворить его нарастающую потребность в нахождении общего субстанциального смысла, из которого бы выводился смысл индивидуальный.

"Благосклонное бытие комедий было, по сути дела, не реальностью жизни, а реальностью литературы - в этом драматург убедился на личном примере, пытаясь пробиться к читателю и встречая на своем пути постоянное сопротивление" . Жизнь отступилась от человека, предлагая ему самому, рискуя всем, проявлять активность, бороться, не имея на то объективных причин, действенных методов и веры в положительный исход борьбы.

Усложнение картины мира, неостановимая актуализация и самопорождение моделей бытия, претендующих на объяснение истинных причин его существования и вектора развития, одиночество человека в мире, потерявшем к нему интерес, подтолкнули Вампилова к переходу от комедийной стихии к трагикомической, от канонических черт драмы к ее романизации (термин М.М. Бахтина ).

Выразилось это не только в намеренной незавершенности судьбы главного героя, погруженного в вечное настоящее без возможности осуществления какого-либо будущего, но и в сложной сюжетно-композиционной структуре пьесы, ранее нехарактерной для поэтики Вампилова.

"Ткань" "Утиной охоты" распадается на три пласта: прошлое Зилова, представляющее собой цепь эпизодов, в незначительной степени связанных между собой сюжетно и имеющих целью раскрыть как можно больше сторон проявления его личности, настоящее героя, в котором он лишен возможности действовать, и представления героя, привязанные к моменту настоящего и показывающие его возможности как интерпретатора" .

Вампилов свободно соединяет части текста, используя логику воспоминаний, порожденных мысленным перелистыванием телефонной книжки. После вечеринки в кафе "Незабудка" (название символично: невозможность забыть прошлое) Зилов получает от друзей траурный венок.

Первый эпизод представлений героя, сценически маркированный музыкой и затемнением, показывает, какой он видит реакцию окружения на собственную смерть, если бы она действительно случилась: сомнения Саяпина в правдивости слухов ("Да нет, он пошутил, как обычно"), уверенность Кузакова в реализации пессимистического варианта событий ("Увы, на этот раз все серьезно. Серьезнее некуда"), ироническая эпитафия Веры ("Он был алик из аликов"), ханжеское осуждение Кушака ("К добру такое поведение не приводит"), объединение в горе Галины и Ирины ("Мы будем с тобой дружить") и зловещая роль Официанта, который собирает деньги на венок, делая факт смерти социально неопровержимым .

Описанная сцена дает представление о Зилове как психологе и интерпретаторе человеческой натуры: его предположения о возможном поведении окружения точны и правдоподобны - это подтверждается дальнейшем ходом пьесы.

Кроме того, в данном фрагменте проявляются специфика построения образной системы пьесы (ее сконцентрированность вокруг образа Зилова) и двойственное определение субъективности персонажей - через выявление их отношения к Зилову (приятие/ неприятие) и характеристику их стратегии позиционирования, предполагающую следующие способы: декларативные заявления: "Кузаков. Кто знает... Если разобраться, жизнь, в сущности, проиграна..." .

По мнению М.Б. Бычковой, в данном случае представлена репликация устойчивого чеховского мотива "пропала жизнь" .

В пользу этого свидетельствует и частота появления фразы в тексте, и ее контекстное окружение (говорится невпопад, не вовремя), и лексическое оформление.

У Вампилова мы имеем дело с пассивной конструкцией, в которой различаются грамматический субъект, выраженный лексически, и логический субъект, скрытый, но легко восстанавливаемый по контексту - жизнь проиграна [нами] (обвинительный модус). Для героев "Утиной охоты" характерно частичное осознание собственной роли в формировании судьбы, начатое, но не доведенное до конца, а потому неполное признание ответственности за жизнь.

Комплексы высказываний и действий, направленные на создание и поддержание социально одобряемого образа: "Кушак. <…>Я далеко не ханжа, но должен вам сказать, что он вел себя весьма... мм... неосмотрительно" . Образ Кушака в большей степени, чем все прочие, сатиричен. Комическая маска влиятельного, но отягощенного пороками лица представлена здесь практически во всех своих базовых качествах.

Не наблюдается ни трагикомического смещения акцентов (гиперболизации порока, наслаивания монструозных черт), ни драматического усложнения субъективности.

В критике 70-90-х гг. сложилась тенденция трактовать "Утиную охоту" прежде всего как драму потерь, поскольку в пьесе последовательно обнажаются ценностные ряды: герой осознает - или делает видимым для осознания - то, что могло бы стать твердой опорой в его жизни, но уже не стало. И все же "Утиная охота" в первую очередь трагикомедия существования и самоценного осознания: ее конфликт рождается там, где действительность, принимая форму беспощадно объективного зеркала, предоставляет герою возможность посмотреть на себя со стороны.

Видение субъективности как неизменно устойчивой, давно и правильно понятой сущности, дающее герою уверенность в собственных силах, вступает в противоречие с тем образом, который предстает перед ним, когда он оказывается не в роли участника событий, а в роли очевидца.

Не выраженный словесно в пьесе вопрос "Неужели это я?", катастрофическое расхождение я-для-себя и я-на-самом деле, нежелание быть самим собой рождают экзистенциальный конфликт, который предполагает два способа разрешения: уничтожение нежелательного "я" путем физического устранения (самоубийство) или путем преображения" .

Зилов последовательно пробует и то, и другое. Открытый финал пьесы не оставляет нам возможности для однозначного утверждения о преображении Зилова: Вампилов не хотел категоричной определенности. Сознание героя, отягощенное грузом драматической вины, обретшее способность к рефлексии, распахнуто в жизнь, подобно сознанию читателя и автора. Субъективности не положен предел, она способна на изменения.

Говоря о пьесе и о Зилове: "Это я, понимаете?" - Вампилов, по всей видимости, хотел не только указать на ограниченность вульгарно социологических толкований пьесы, но и заявить о ней как о драме самопостижения, в котором герой, читатель и автор равны.

Театр Вампилова - это открытая, незавершенная система, в которой отчетливо выделяются три драматургических узла: пьесы, посвященные проблеме существования, в центре которых стоит оторванная от мира индивидуальность ("Прощание в июне", "Утиная охота"); пьесы, в которых объектом изображения является строящаяся либо разрушающаяся утопия ("Старший сын", "Прошлым летом в Чулимске"); пьесы, рисующие деформированный, "перевернутый" мир ("Провинциальные анекдоты", данная линия должна была, по всей очевидности, продолжиться водевилем "Несравненный Наконечников", работа над которым была прервана смертью драматурга).

В творческой системе А. Вампилова наблюдается диалогическая напряженность между комедиями, с одной стороны, и трагикомедией и драмой, с другой: первые являют позитивные аргументы в пользу возможностей выстраивания человеком идеальной стратегии существования в мире, а вторые - негативные.

Элементы других жанров включены в общую комедийную логику двух первых многоактных пьес как факторы расширения интерпретационного поля: "Прощание в июне" обнаруживает тематическую близость к трагикомедии "Утиная охота", "Старший сын" имеет водевильные и мелодраматические черты, которые определяют широту замысла, его несводимость к общим схемам построения драматических произведений.

ПЕРЕЧИТАЕМ ЗАНОВО

Дарья ТАРХАНОВА

СМЕРТЬ ЧЕЛОВЕКА...

Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?
Б.Пастернак

Александр Вампилов родился в 1937 году. Страшный год в истории нашей страны, зловещий и памятный. Однако не это время определило его судьбу. Сформировался Вампилов как личность и художник в годы оттепели. Это были годы попытки реформаторских движений, годы надежд и всеобщей эйфории.

Вот-вот жизнь станет другой, должна же быть справедливость... Но чем больше веришь и ждёшь, тем горше и страшнее разочарование. Эпоха оттепели незаметно становилась эпохой застоя. Крах иллюзий, растерянность, полное смятение человека перед невозможностью что-либо изменить. Творчество любого художника неотделимо от времени, взрастившего его, от социальной ситуации. Просто есть люди, которые пытаются бороться с эпохой, изо всех сил стараются не замечать её. Не слишком гулко и резко время звучит в их произведениях, словно побаивается этих сильных, умеющих за себя постоять. Время оставляет на подобных творцах лишь лёгкий отпечаток, свою малоразличимую метку. Вампилов не такой. Его пьесы сложно поддаются анализу, когда отсутствует представление о далёких, давно ушедших годах. Вампилов ушиблен, ранен ими.

Этот художник пришёл в драматургию со своим собственным, ненужным столице и забытым ею миром. Миром советской “глубинки”. О провинции в столице как-то не принято говорить много, неинтеллигентно, что ли. Велика Россия, найдётся в ней место и для некой “глубинки”. Только представления о ней весьма туманные, причём остаются таковыми и до сих пор. Между прочим, там тоже есть люди. Они тоже влюбляются и страдают, лелеют свои надежды и разуверяются. Им не нужно торопиться, в отличие от всех нас, живущих в столице поэтому каждый поворот своей судьбы, каждую свою драму они рассматривают, переживают значительно глубже и острее. Их никто не гонит. Им некуда спешить. Их никто не ждёт. Они забыты и выброшены “за борт” блестящими, циничными городами. Жители маленьких мирков и предстали на суд искушённой московской публики. Может быть, именно там осталось живое, человеческое, не порченое? А может, там всё до конца мёртвое, одичавшее?

Главный герой пьесы “Утиная охота” Зилов в представлении многих олицетворяет 60--70-е годы. Тридцатилетние люди, молодость которых выпала на радостную и многообещающую оттепель, в буквальном смысле теряли почву под ногами и становились людьми застоя. Идеалы рушились на глазах. Жизнь раскалывалась надвое. Не во что стало верить и нечего ждать. Люди поколения Зилова -- люди, потерявшие цель или никогда и не видевшие её. Пожалуй, точнее всех к ним подходит определение “люди без стержня”. Что значит “стержень”? Это смысл жизни, идеалы, нормы, которые должны указывать человеку его дорогу, предостерегать от заведомо ложных решений и поступков. Что становится с человеком, когда стержень отсутствует, когда не знаешь, в какую сторону идти? Если нет ориентира, значит, дозволено всё. Остаётся пустота. Нет, человек не станет зловещим демоном, “поборником тьмы”. Он просто будет не добрым и не злым, не умным и не глупым, а это ведь страшнее, чем самый ужасный преступник. Всё и вся потеряет для него смысл. “В его походке, жестах много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда”, -- такую исчерпывающую характеристику даёт Вампилов главному герою. Зилов предлагает Саяпину разыграть на монете, обмануть ли им своего начальника или нет: “Слушай, бросим жребий, и делу конец”. Кажется, что на орёл и решку он может поставить всё: жену, любовницу, друзей и всю свою никчёмную жизнь. Он всё делает походя: приносит людям горе и радость, счастье и несчастье, не осознавая, что он делает, да и не желая осознавать.

Кто окружает Зилова? Жлоб Саяпин, который не желает знать ничего, кроме своих собственных удобств. Неудачник Кузаков, который на протяжении всей пьесы ноет: “Если разобраться, жизнь, в сущности, проиграна”. Да, проиграна, но не только для Кузакова, но и для многих других героев драмы, а также для многих людей того поколения.

Зилов отличается от своих “друзей”. Он пытается понять, вспомнить, что он сделал не так. У него всё-таки есть мечта -- не о мебельном гарнитуре или новой просторной квартире. Зилов мечтает об охоте. Да, об обыкновенной охоте. С ранней электричкой и разрешением на хранение оружия. С сапогами и лодкой. С утренним туманом и восходом солнца. Это будет утиная охота. Он поедет туда, и всё встанет на свои места. Он поймёт наконец, куда ему надо идти. Неважно, что Зилов плохо стреляет, ведь “они не на картинке. Они всё-таки живые”. Зато официант Дима всё время попадает в цель. Для этого персонажа уж точно нет ничего живого: ни уток, ни друзей, ни собственной души. Есть только выгода, хороший барыш в забегаловке, именуемой “Незабудкой”.

Бытовое пространство провинциального городка: учреждение, где работают персонажи пьесы, квартира Зилова, “Незабудка” -- всё это необъяснимым образом отступает на задний план перед магическим пространством фантазии Зилова. Где утиная охота -- там чистая, нравственная природа, которая подскажет нужное, выправит неправильную жизнь. Только там исполнение робких надежд. Образ утиной охоты преследует его постоянно, для Зилова это поход в некую сказку, где смысл жизни будет восстановлен. В итоге мечта его оказывается миражом. Искусной обманкой. Жизнь постоянно надувает Зилова, изощрённо издевается над ним. Говорит “искренне и страстно” (ремарка): “Я один, один. Ничего у меня в жизни нет, кроме тебя. Помоги мне! Без тебя мне крышка”. Действительно, что-то зашевелилось в давно застывшей, заснувшей душе. Но к кому обращены эти слова? Зилов уверен, что за дверью его жена Галина. Оказывается, Галина тихонько выскользнула, а её место заняла молоденькая любовница Ирина. Когда Зилов узнает Ирину, он будет “растерян и смущён”, но быстро придёт в себя. Взорвётся нервным смехом, поймёт, что с ним опять сыграли злую шутку, а он бессилен.

Особенностью драматургии Вампилова является непременная двуплановость его пьес. Первый план -- это сценически замкнутое пространство и время. Действие “Утиной охоты” происходит в комнате Зилова, стандартной советской малогабаритке. Перед нашими глазами проходит один день из жизни Зилова. Второй план -- это вся его жизнь, которая проносится перед ним в его воспоминаниях. Вампилову удалось воссоздать ход человеческой памяти, движение мысли. Ассоциативный ряд воспоминаний помогает восстановить события жизни Зилова.

Он поднялся с тяжёлым похмельем, взглянул за окно, где накрапывает дождь и сереет утреннее небо, вдруг взгляд его остановился на игрушечном коте, подаренном Верой. Встрепенулось что-то в сознании Зилова, и вот он уже набирает номер телефона магазина, где работает Вера. Затем возникает в его памяти эпизод, связанный с продавщицей. Одно воспоминание цепляет за собой другое, и постепенно выстраивается целая жизнь. Он наблюдает словно со стороны за своими поступками, за своими женщинами и “друзьями”. Неутешительное, надо сказать, получается зрелище, особенно с похмелья. Особенно когда болит скула, по которой в ходе вчерашней пьянки кто-то врезал. Вроде бы только “друзья” вчера и были. Хотя чёрт знает... Голова трещит. Не помнит Зилов вчерашний вечер. Утро тем более не радует. Мальчик позвонил в дверь и принёс погребальный венок. Мрачная шутка. “Друзья” решили повеселиться. Хороши! Опустошение, которое настигает человека наутро, после “насыщенного” вечера, когда ни душевным, ни физическим силам неоткуда взяться, -- всё это ясно чувствуешь, глядя на хмурого Зилова, который стоит у окна и лениво потягивает пиво. Ноль, проигрыш, равнодушие... Это настроение -- начало пьесы.

Однако каждое воспоминание заставляет Зилова волноваться. Он видит себя в “предлагаемых обстоятельствах”. Вот пришло письмо. “От папаши. Посмотрим, что старый дурак пишет. О Боже мой! Опять он умирает”. Действительно, зачем срываться вдруг, непонятно зачем в какую-то деревню? Здесь пока всё более-менее гладко. Через некоторое время придёт другое письмо. Но уже не от отца. Об отце. Точнее, о его смерти. Всё мучительнее и суетливее это волнение. Звонит в бюро погоды. Ремарка: “Торопливо. Можно понять, что ему хочется поговорить”. И вот он уже готов беседовать с незнакомой девушкой: “Минутку! Давайте с вами поболтаем, всё равно от вашей работы никакого толку...” Страшно оставаться наедине со своей памятью, с ожившим бредом. Когда тебя навязчиво преследует траурная мелодия, гонится за тобой, издеваясь, не только в бюро погоды позвонишь...

Напряжение всё нарастает. У него, оказывается, было много женщин. Зилов, конечно, знал об этом, но не придавал особого значения. Вера и другие сами собой, а жена Галина сама собой. А она ведь ждала его. В тот, последний раз, всю ночь. За тетрадками своих учеников. “В поведении Галины важно изящество. Это качество, несомненно процветавшее у неё в юности, в настоящее время сильно заглушено работой, жизнью с легкомысленным мужем. Бременем несбывшихся надежд”. Он пришёл со свидания рано утром. На этот раз “Прелестное создание. Восемнадцать лет. Рекомендую”. Пришёл, как ни в чём не бывало. Ведь он же устал -- ещё бы, “прямо с вокзала”. Галина почему-то расстроена. Сделала аборт. “Что ты натворила? Как ты могла? Почему ты это скрыла?” Ремарка перед негодующим монологом: “Расходится”. Можно сказать, бушует. Мы вместе с Галиной больше не верим ему. Слова написаны на бумаге, но фальшь, ложь, беспощадно-циничная, бесстыдная, что на бумаге, что на словах, -- всегда одна и та же. Её не скроешь ни угрозами, ни клятвами. И равнодушия тоже не скроешь. Ведь Зилов не может “бушевать” всерьёз. Ничто уже не тронет его, в особенности слёзы жены. Хотя он пытается возвратить их первый вечер. Галина вначале не хочет быть втянутой в новую авантюру мужа, но совсем скоро “она таки увлекается воспоминаниями”. Тогда они были совсем молоды. Влюблены. Возможно. Зилов точно не помнит. Конечно, всего не упомнишь. Импровизированные воспоминания заканчиваются печально. Галина (почти с ненавистью): “Ты всё забыл. Всё!” Зилов (с искренним огорчением): “Ну вот... Вспомнили молодость”. Он ещё способен быть огорчённым. Только это не будет острой, ноющей раной. Вообще, ни ожогов, ни ран у этого человека быть уже не может. Именно поэтому он будет страдать.

Взрыв происходит, когда Зилов приглашает всех своих “друзей” в “Незабудку”. Он скажет в лицо каждому, что он о них думает. И только тут мы поймём, до чего ему тошно не верить никому, ясно различать в жлобах -- жлобов, а в остальных людях -- потенциальных мерзавцев и продажных шлюх. Да, Зилов устроил скандал. Грандиозный. Неожиданный, смачный такой, пьяный скандалище. Его резкие слова, обращённые к окружающим, не снимут страшного, неизживаемого конфликта в его душе. Зилов борется не с другими (это путь наименьшего сопротивления) -- он борется с самим собой и люто ненавидит себя. Никто не увидит борьбы и ненависти Зилова. Все остальные окажутся виновны в том, что он такой непонятый, растерянный, несчастный.

Потом -- “затемнение”. Это было его последнее воспоминание. Он понял всё. Осознал, что предал и потерял других, себя, свою жизнь. Сильный, мужественный самец оказался ничтожеством. С этим Зилов жить не будет. У него два выхода: пуля в лоб, или... может, он станет другим?

Трагедия героя той эпохи в том, что он не способен на поступок. Даже застрелиться Зилов не сможет по-человечески. Вампилов не даёт ему такого права. И за один день стать другим тоже нельзя. “Возродиться”, “переродиться” -- просто высокие слова. Зилов едет на охоту. Но с кем? С официантом Димой, самым отталкивающим типом во всей непутёвой компании. С подлецом, который предаст в любую удобную минуту. Утиная охота -- как сказка, её больше не существует. Она опошлена и унижена. “Дождь за окном прошёл. Синеет полоска неба”. Зилов “говорит ровным, деловым, несколько даже приподнятым тоном. “Выезжаешь?.. прекрасно... Я готов... сейчас выхожу””. Похороны “себя”, которые мерещились Зилову в начале пьесы -- были его собственной невесёлой шуткой -- и которые со всей серьёзностью предстали в его воображении в конце, теперь не бред. Неотвратимая смерть настигла человека. Сколько угодно может синеть небо, а вечернее солнце -- бросать последние лучи в окно многоэтажки...

С эмоционального нуля, болезненного спокойствия началась пьеса. Каждое новое воспоминание Зилова повышало градус, накаляло воздух драмы и подвигало на новую эмоциональную ступень состояние главного героя. Нервность и отчаяние достигли в конце концов своего апогея. Финал же опять возвращает опустошение и бесстыдное равнодушие. Можно сказать, что пьеса закольцована в самой себе. Возвращение к началу, опять к нулю, ещё раз доказывает полное бессилие людей ушедшей эпохи. Жизнь Зилова проиграна, но ничего не произошло -- небеса не разверзлись, и плача по умершей душе не слышится. Всё осталось по-прежнему. Так же, как вчера, закатится солнце, а мы “видим спокойное лицо” Зилова. “Плакал он или смеялся -- по его лицу мы так и не поймём”. Как не поймём и его страшного спокойствия...

Жизнь пронеслась перед нами. Точнее будет сказать -- прошла. Вампилов ничего не преувеличивает, в его драматических произведениях не используется приём гротеска, гиперболы. События пьесы каждодневны, будничны. Герои “Утиной охоты” только что влюблялись, ссорились, расставались. Жизнь в пьесах Вампилова -- это неостановимый, бесцветный, размеренный поток. Но именно он -- необъяснимый источник душевных драм, сломанных судеб. Жизнь как страшная, непреложная размеренность -- это наследие Чехова.

Герои Вампилова не идеальны и очень часто даже отталкивающи, но он всё равно любит своих персонажей со всей присущей им неуклюжестью, грубостью, иногда вульгарностью. Герой Вампилова -- это, если можно так сказать, центральная категория его драматургии. Всё остальное ловко служит пониманию человека, его чувств и мечтаний. За пессимизмом Вампилова, за его тоской виден маленький клочок надежды -- робкий, несмелый. Есть Ирина, которая обязательно поступит в институт, станет учительницей и будет учить детей только добру и правде. Она такая чистая, искренняя. И в этом опять Чехов, потому что за его пустотой и разрушением тоже была вера. Вампилов сумел сохранить это сокровище. Исчезнет оно позже, бесследно канет в историю русской драматургии. Появятся пьесы Петрушевской.

Вампилов боялся, что его не поймут. Поэтому его ремарки -- не только бытовые зарисовки, средства для создания нудного ритма провинциальной жизни. Это подробные объяснения состояния героев, мотиваций их поступков. Одежда, выражение озабоченности на лице, постоянные взгляды на улицу -- драматург расскажет обо всех мелких подробностях в характере своих персонажей. Психология образов ясна нам прежде всего через ремарку. Ритм, атмосфера 70-х также возникают из ремарки. Помогают диалоги героев, в которых слышится ощущение собственной бесполезности, неспособности к счастью. Тогда вся страна жила в отупляюще-спокойном, безмолвном ритме. В провинции это чувствовалось острее. Сколько похожих “Незабудок” было разбросано по городам. Сколько в них было выпито -- мрачно, безнадёжно.

Нет у Вампилова недосказанности. Он открыт и искренен и будто очень торопится рассказать о том, что знает, объяснить так, чтобы поняли и не видели сложных ребусов в его пьесах. Маленький городок, заброшенная школа в селе, один из многих-многих домов городской окраины создают дух его драм. Узкие, грязные улочки, лай неугомонных собак, запах сирени весной в неухоженном городском саду -- отсюда появились его рассказы. В пьесах Вампилов не изменил себе. Мы можем морщиться и говорить, что это слишком просто, даже примитивно, что время подобной драматургии прошло. Что же делать, если за провинциальным городком и типовой квартиркой проглядывает настоящее, истинное, то, что все мы давно потеряли и никак не можем вновь обрести! Вампилов -- драматург своего времени. Он унаследовал традиции Чехова, и каким-то удивительным образом в вампиловских инженерах, учительницах и студентах мы можем разглядеть далёких интеллигентов начала века. Только они сильно изменились, и не в лучшую сторону. Что ж, виновато время, неизбежный “привкус” эпохи.

Вампилов не холодно препарирует действительность. Он не бесстрастный аналитик и констататор фактов окружающей его жизни, судеб героев. В его пьесах -- боль, тоска. Когда видишь незащищённые чувства, надежды и разочарования драматурга, становится неловко, что сам не заметил людей, про которых столько написано, жизнь, которая была где-то рядом, но не задевала тебя. Это хорошая стыдливость. Жаль, она быстро проходит. Может быть, оттого, что мы стали более жёсткими, менее доверчивыми. Я не знаю, что творилось с читателями тех лет. Наверное, они тоже смущались и опускали глаза, а потом проходило время и быстро всё забывалось. Ведь люди, в сущности, остаются теми же.

В Вампилове нет ни капли цинизма. Он не может быть отстранён от своих героев, даже от Зилова. Хотя если бы Зилов встретился с Вампиловым случайно, за одним из столиков “Незабудки”, последнему пришлось бы почувствовать всю желчь, неудовлетворённость и затаённую злобу своего героя. Но Вампилов не может быть жестоким, не может ударить или унизить своего персонажа. Зилов сам себя и ударит, и унизит. Ему никто не сможет помочь, потому что он не примет помощи.

Вампилов не ударит своего героя. А что сделаем мы? Примемся обличать и освистывать отсутствие цельности, ясности, внутренней свободы? Только вначале надо оглянуться на самих себя. Конечно, что-то исчезло, что-то -- принадлежность той эпохи. Но разве стали мы лучше? Сейчас ведь Зилов может не показаться монстром среди холодно-расчётливых, запрограммированных на выживание циников. Среди них Зилов -- безобидный недотёпа, нерадивый неудачник, которого не бояться, а пожалеть надо. Есть сейчас “герои” страшнее и опаснее Зилова. Появится ли Вампилов?

Разделы: Внеклассная работа

Цель:

• Через анализ пьесы показать особенность писательской манеры: изображение противоречивости бытия, крайних состояний человеческих чувств.
• Развивать умение анализировать произведение и обобщать полученные знания.
• Воспитывать стремление искать ответы на непреходящие вопросы о благе и истине, о смысле человеческого бытия, показать актуальность проблемы, поднятой автором в пьесе.
• Воспитывать в детях справедливое отношение к людям, стремление не давать им категоричных характеристик и оценок.

Оборудование: портрет А. Вампилова, выставка книг и фотографий.

Предварительное задание:

1. Прочитать пьесу “Утиная охота” и подумать, как автор решает проблему взаимоотношения личности и окружающих её людей.
2. Дать письменную оценку образа В. Зилова.

Ход урока

I. Вступительное слово учителя

Валентин Распутин считал, что вместе с Вампиловым в театр пришли искренность и доброта – чувства давние, как хлеб, и, как хлеб же, необходимые для нашего существования и для искусства. Нельзя сказать, что их не было до него – были, конечно, но не в той, очевидно, убедительности и близости к зрителю...

В творчестве писателя нас прежде всего интересуют его пьесы, с большим трудом пробивавшиеся к зрителю, принёсшие ему широкую славу, а среди них, по мнению критиков, лучшая пьеса Александра Вампилова – “Утиная охота”. В рецензии на её первую постановку отмечалось: “В этой пьесе сказано так много и сказано так, что её следует определить как яркое явление советского театра”.

Сам же Александр писал Е. Л. Якушиной, заведующей литчастью театра им. М.А. Ермоловой: “Я начал третью трагикомедию, мне кажется, она будет хорошей пьесой...”.

Данная пьеса, как считали, друзья, коллеги, читатели – самая лучшая, но, не смотря на этот факт, она оказалась наиболее трудной для критики.

На уроке нам с вами предстоит выяснить, в чём же заключалась причина того, что судьба её, как и предыдущих драматических произведений была не из легких? Ведь напечатанная, она вызвала... долгое молчание.

II. Целеполагание от учащихся

Исходя из прочитанной вами пьесы, темы сегодняшнего урока, определите наиболее важные для каждого из вас цели урока.

III. Выбор эпиграфа

Чтобы успешно решить принципиальный для каждого из нас вопрос, поднятый драматургом в пьесе, нам нужно выбрать один из предложенных эпиграфов, который будет соотноситься с темой и содержанием нашего сегодняшнего разговора. Обоснуйте свой выбор.

Варианты эпиграфов:

IV. Работа по пьесе

1. Более 30 лет не утихают споры об “Утиной охоте”.

– Что же, по вашему мнению, составляет главный предмет спора? (Главный герой пьесы – Зилов, его жизненное кредо, безнравственность, взаимоотношения с окружающими.)

– Можно ли дать конкретную оценку образа Зилова?

– Действительно, нет. Оценки критиков противоречивы, даже полярны. Одни – отмечают в нём даровитость, незаурядность, человеческое обаяние. Ему скучно жить, но он способен возродиться. Что-то в нём оставляет надежду на обновление.

Другие считают, что перед ними человек падший, деградация его завершена. Всё лучшее в нём утрачено безвозвратно. Он не знает сыновних чувств, отцовской гордости, уважения к женщине, дружеских привязанностей.

2. Какую оценку дали образу Зилова вы, самостоятельно прочитав пьесу?

(Зачитывают варианты своих оценок образа.)

Владимир П.

“...Мне кажется, Зилов в жизни ничего не добился, кроме боли и одиночества. Он вёл себя непристойно со своими близкими и друзьями. У него была возможность иметь жену и ребёнка. Но он упустил этот шанс из-за своей глупости и слабости. Его нельзя назвать настоящим мужчиной, он морально слабый человечишка...”.

Юлия М.

“...Зилов – это холодный, равнодушный человек. Он утрачен для общества как личность. Зилов не дорожил своими близкими, из-за равнодушия он потерял жену, друзей. Но, мне кажется, он нисколько не пожалел об этом, потому что он любил только себя. Таких людей как Зилов в наше время очень много...”.

Ян К.

“...У всех в жизни бывает чёрная полоса, и Зилов в определённый момент тоже не исключение, поэтому я бы его не осуждал, а постарался протянуть руку помощи. Ведь, если посмотреть с другой стороны, у Зилова есть замечательное качество: осознавать свои ошибки и просить прощения, я считаю, что именно это приведёт его на путь исправления и понимания...”

3. Беседа с классом:

– Итак, как вы видите, мнения ребят разделились точно так же, как разделились и мнения критиков. А это ещё раз говорит о противоречивости образа главного героя пьесы. Но каждый из ребят составил для себя определенный портрет Зилова.

– Но, чтобы осуждать Зилова в безнравственности, бездуховности, мы должны понять, кто его друзья, какие они? Может, так или иначе именно они “толкают” его в “пропасть бытия”? Или именно они помогли стать ему таким, каким он предстаёт перед читателями?

4. Работа по составлению таблицы по образам:

– Устраивает ли Зилова его круг общения? Смешно или грустно читателю от картины, нарисованной драматургом? Герои пьесы, представляющие молодое поколение, не находятся в столкновении, потому что они все одинаковые. Тогда в чём же драматический конфликт? Что движет пьесу? (Конфликт пьесы заключён в самом герое, перед которым возник главный вопрос, вопрос судьбы: как и для чего жить?)

– Для чего понадобился драматургу приём воспоминаний главным героем своей прежней жизни?

А всё просто: в начале пьесы, увидев страшный символ смерти, мы ждём, как будет объяснено его появление. Это объяснение мы находим в воспоминаниях Зилова, воспринимаемых как исповедь героя.

– Что же возникает в первых воспоминаниях Зилова? (Ждёт отъезда на утиную охоту, завидует меткому глазу и твёрдой руке Димы, получает новую квартиру, ему надоела Вера, справляет новоселье, пригласив друзей.)

– Почему же тогда его не покидает чувство, что жизнь какая-то пустая, никчёмная и даже горькая? Отчего такое впечатление?

– Проанализируйте взаимоотношения Зилова с женой Галиной. Можно ли назвать их счастливыми? Кто виноват в том, что они уже давно перестали понимать друг друга?

– С чем связано второе воспоминание Зилова? (Подпись под липовым документом, письмом отца и знакомством с Ириной.)

– Проследите его отношение должностным обязанностям, к отцу и Ирине. На что нужно обратить особое внимание? Что вас поразило, а может, даже потрясло? (Отношение к отцу.)

– Почему преображается этот холодный человек при встрече с Ириной? Ведь на первый взгляд жена Зилова, хрупкая Галина, очень похожа на непосредственную и доверчивую Ирину?

– Зилов лжёт себе, жене, Ирине. Понимает ли он страшный смысл происходящего? Что открывает для нас это понимание в Зилове?

(Реальность – подарок друзей, похоронный венок и воскрешенное в памяти, привели Зилова в смятение, он мучается, чувствует себя одиноким.) Докажите по тексту.

У Зилова была возможность стать прощённым и понятым своей женой Галиной в момент её отъезда, но и здесь он поступает непредсказуемо.

– Как ведёт себя Виктор при расставании? Найдите по тексту.

– Как вы считаете, можно ли верить Зилову или нет?

– Ваши мнения вновь разделились, а вот как разделились мнения критиков:

Б. Сушков:

“...Вампилов в этом монологе показывает искренне и глубокое раскаяние души героя, а не очередной его трёп, как ухитрились воспринять его те критики, которые с порога отрицают в нём духовные начала... (“Тебя там нет.. Ты ещё не родился. И ничего нет... И не будет – то есть нет больше его прежнего, дурного и не будет) – этот обет исправиться, возродиться, который он даёт жене, тоже признак “бездуховности”?

В. Лакшин:

“Есть соблазн трактовать образ утиной охоты у Вампилова как нечто возвышенно-поэтическое. В самом деле – природа, тишь, сосредоточенность души... Но оставлена ли здесь Зилову автором надежда на возрождение? “Знаешь, какая это тишина? – объясняет герой. – Тебя там нет, ты понимаешь? Нет. Ты ещё не родился. И ничего нет. И не было. И не будет”. Объяснение сумрачное. Этими короткими фразами (“И ничего нет. И не было. И не будет”) будто гвозди заколачиваются...”

Учитель: Давайте вернёмся к названию пьесы. Почему пьеса получила название “Утиная охота”, почему возникает мотив охоты в самых разных сценах?

– Какова роль охоты для человека? А для Зилова?

Он не убил ни одной даже маленькой птички. Но о чём он больше всего мечтает, чему завидует?

– Какой парадокс скрывает автор в этой метаморфозе? (На охоте Зилов вряд ли сможет убить, а в жизни бьёт без промаха по своим родным и близким людям, не понимая старую истину, что творимое тобой зло вернется к тебе во сто крат.)

Финал пьесы открытый.

– Обратимся к финальной сцене пьесы. Как её истолковать?

– Плачет или смеётся Зилов? Ведь от того, как вы растолкуете эту сцену, зависит дальнейшая судьба героя...

Вот как переосмыслил финал пьесы О. Ефремов, в его толковании можно проследить нравственные представления актёра: “...Такой человек, как Зилов, может захлебнуться тоской, может потерять веру в людей, в целесообразность жизни, но он не может стать Димой, охотником, убийцей. Это всё же люди разных социальных пород. Тут другая кровь. Мне хотелось бы открытым финалом вызвать в зрителе трагическое напряжение, если хотите нравственное напряжение, если хотите, нравственное содрогание...”

– Согласны ли вы с трактовкой О. Ефремова?

Автор подводит читателя к мысли о том, что все мы участвуем в создании морального климата жизни. Именно об этом А. Вампилов очень точно сказал: “Среда – это мы сами. Мы, вместе взятые. А если так, то разве не среда каждый из нас в отдельности?..”

Вернемся к эпиграфу.

– Почему эпиграфом к своим размышлениям о пьесе “Утиная охота” мы выбрали именно эту цитату?

– Мы возвращаемся “на круги своя”: без веры, без любви, без духовного начала, которые определяют мысли и поступки, без сознания, для чего и как живём, хотя человек и остаётся живым, но приговаривает себя к духовной смерти.

V. Итоговая рефлексия

– Какие нравственные уроки вынес сегодня каждый для себя?

VI. Заполнение листов самоконтроля

VII. Домашнее задание

Написать сочинение “Актуальность проблем, поднятых А.Вампиловым, в современном обществе”.

Литература

Крупина Н.Л., Соснина Н.А. Сопричастность времени. М.: “Просвещение”,1992

А.В. Вампилов «Утиная охота»

«Утиная охота» писалась в 1965--1967 годах. Эти годы были чрезвычайно важными, насыщенными, яркими и переломными в жизни драматурга. В это время происходило его второе рождение, уже не как профессионального литератора, но как художника, в полной мере ощутившего свою поэтическую силу.

«Утиная охота» самобытно, сложно и опосредованно вбирала искания литературы, театра и кинематографа шестидесятых годов. То, что шестидесятые годы в советской литературе были годами расцвета лирики, так же важно для сущности «Утиной охоты», как и золотой век русского романа для зарождения чеховской драматургии.

Структура «Утиной охоты» при всем внешнем бытоподобии пьесы чрезвычайно сложна и изощренна. «Утиная охота» -- пьеса в воспоминаниях. Воспоминания как особая форма драматургического повествования -- прием весьма распространенный в шестидесятые годы. «Утиная охота» состоит из трех пластов: пласта настоящего, пласта воспоминаний и, так сказать, пограничного, промежуточного пласта--пласта видений.

Пласт воспоминаний, разворачивающийся внутри этой рамки, обильнее событиями, но тоже не несет в себе особого драматизма, хотя в нем переплетаются несколько весьма напряженных сюжетных линий: Зилов заводит интрижку с хорошенькой девушкой, девушка влюбляется в него, жена, обнаружив измену, уходит, но когда, казалось бы, ничто не мешает счастливому воссоединению героя с юной возлюбленной, в разгар вечеринки, чуть ли не помолвки, Зилов тяжело напивается, устраивает скандал, оскорбляет приятелей и девушку.

Параллельно разворачивается другой сюжет: Герой получает новую квартиру и в благодарность «сводит» начальника со своей бывшей подружкой, в то же время у этой подружки завязывается роман с другим приятелем Зилова. У героя неприятности на работе -- он подсунул начальству липовый отчет, а друг-сослуживец предал его, увильнув от их совместной ответственности за содеянное.

Сюжет воспоминаний богато разнообразен житейскими подробностями. У героя умер отец, которого он давно не видел, у жены героя оказывается не то настоящий, не то вымышленный роман с бывшим соучеником, наконец, герой все время мечтает о предстоящем отпуске, об утиной охоте, которой не чинится в пьесе никаких препятствий.

Третий пласт действия -- это пласт видений Зилова, прикидывающего, как друзья, сослуживцы, подруги воспримут весть о его смерти, вначале -- воображаемой, в конце, как ему кажется,--неотвратимой. Этот пласт состоит из двух интермедий, текст которых, исключая две-три фразы, почти полностью совпадает. Но, совпадая словесно, они абсолютно противоположны по эмоциональному знаку: в первом случае воображаемая сцена смерти явно носит шуточный и даже шутовской характер, во втором -- в ее настроении, в тоне нет и тени улыбки. Но главное в них то, что эти видения как бы объективируют характер зиловских воспоминаний. Видения насмешливы и ехидны, персонажи пьесы в них зло и точно шаржированы, и вот этот-то момент словно снимает субъективную природу воспоминаний героя, оставляя за ними право на некую художественную беспристрастность. Драма разворачивается между полушутливым замыслом самоубийства, навеянным «оригинальным» подарком Саяпина и Кузакова, и попыткой его осуществления всерьез.

Первостепенной важности аспект пьесы связан с ее исповедальным характером. «Утиная охота» построена как исповедь, которая длится ровно столько времени, сколько длится пьеса, представляя жизнь героя в ретроспективной последовательности -- из глубин двухмесячной давности до сего дня. Нарастание трагизма идет по мере приближения к временному стыку воспоминаний героя и их осознания в настоящем, свидетельствуя о том, что конфликт здесь не внешний, а внутренний -- лирический, нравственный.

Воспоминания Зилова складываются в такую цельную, всеобъемлющую и завершенную картину жизни, что моменты, их породившие, кажутся, на первый взгляд, не очень значительными сюжетными скрепами, однако, по сути они очень важны. Несмотря на слаженность зиловских воспоминаний, причинно-следственная связь в них отсутствует; мотивирует их внешний импульс -- молчание того, к кому названивает и не может дозвониться Зилов: не подходит к телефону Вера -- всплывают сцены, связанные с нею; молчат Саяпин и Кузаков -- возникают эпизоды с их участием, неизменным собеседником героя оказывается один лишь официант Дима, и это очень существенная черта в драматическом развитии пьесы.

«Утиной охоте» свойственна особая атмосфера, порожденная соотношением родовых начал лирики и драмы. Драматургия пьесы в огромной мере определяется соединением объективной природы драмы, согласно которой все происходящее должно быть явлено в действии, и особой лирической сути основного конфликта, состоящей в процессе воспоминаний.

Драма предполагает суд извне, лирика -- осознание изнутри. Лирическая исповедь не допускает низкого саморазоблачения, драматическое действие требует конфликта, который должен быть решен на уровне любой человеческой обеспеченности. Поэтический приговор «и с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю» высок. Иудушка Головлев, Голядкин или Варравин субъектом высокой лирики быть не могут, точнее говоря, нам мешает признать за ними это право поэтическая традиция XIX века.

Поведение Зилова и его окружения, казалось бы, исключает возможность любого самоанализа, любого самоконтроля, но тем не менее драматург заставляет этого героя всмотреться в свою жизнь и задуматься над ней. Разрыв между нешуточностью зиловской драмы и той явной нравственной дефективностью самого жизненного пласта, из которого поднял к нам герой свое лицо, залитое «непонятными» слезами («плакал он или смеялся, по его лицу мы так и не поймем»), был слишком велик и для конкретного исторического опыта эпохи, и для художественного историко-литературного опыта драмы.

Эта странная и сложная пьеса, в которой основной драматизм приходится на то, что, в сущности, невозможно сыграть,-- на процесс постижения происходящего, на процесс самоосознания, а обычная драматургия сведена до минимума. Возраст героев пьесы -- около тридцати лет, он был соизмерим или чуть выше, чем общепринятый для молодых фанатиков науки середины шестидесятых. Значительное место в пьесе занимает служебная деятельность героев, и хотя у Вампилова все усилия персонажей направлены, в основном, на то, чтобы работы избегать, часть насущных производственных задач, стоящих перед ними, выведена на сцену.

У центрального героя двое друзей, один из которых подловат, а другой наивен и прямолинеен. Обязателен для этой ситуации любовный треугольник привычного фасона: у героя строгая, усталая, молчаливая жена, которую он обманывает, и юная возлюбленная, на которой сосредоточены его помыслы. На периферии сюжета маячат обычные второстепенные фигуры: дурак-начальник, пробивная супруга одного из приятелей, давняя подружка героя, знакомый официант из близлежащего кафе, соседский мальчик. Но даже мальчик этот не равен сам себе, он пришел как напоминание о драматургии тех лет, когда подросток был олицетворением и носителем истины ". Но дело в том, что, исходя из привычных для шестидесятых годов сюжетных клише, Вампилов ставит перед собой совершенно иные цели и задачи.

В пьесе представлена не «драма» героя, «а способ жизни, в котором драмы случаются не от активного столкновения героя с реальностью (как это было в ранних пьесах Розова, например), а, наоборот, от нестолкновения и превращения жизни в некий обыденный ритуал, где полулюбовь, полудружба, занятие профессией (...) выстраиваются в один утомительный ряд» . И поэтому «Утиная охота» основывается не на опорах внешнего конфликта, а на опорах образных, почти символических. И одна из них -- утиная охота.

Пьеса Вампилова предельно бытовая, она буквально утопает в бытовых реалиях, и вместе с тем она свободна от быта: «ни один драматург не несет с собой столько условности, как этот, на первый взгляд, «бытовой» писатель. И если мы забудем это, примемся искать в нем только рассказчика и бытописателя или даже «прокурора провинциального быта и скуки, мы ничего не добьемся» . Однако быт «Утиной охоты» организован совершенно особым образом.

В пьесе нет даже наслаждения словом, той безудержной стихией словечек, хохм, которая обычно свойственна вампиловским пьесам. А как умно и тонко рефлектировали современники Зилова -- герои шестидесятых, какие глубины духа и нравственные парадоксы открывались в их надменной самоиронии и тонкой язвительности. Ничего этого нет в пьесе, хотя Зилов и достаточно ироничен и интеллектуален, да и поставлен в позицию рефлектирующего героя, а автор, как покажет время, тяги и вкуса к театральной красочности не утратил.

Зилов и Галина переехали в новую, первую в их жизни квартиру, но помещение не спешит стать их домом. Тема квартиры в пьесе -- если можно так выразиться -- картон и штукатурка. Дома нет, и жилье не пытается обрести его черты. Садовая скамейка, принесенная на новоселье Кузаковым, здесь так же уместна и желанна, как в сквере. Отсутствие мебели -- это всего лишь неудобство: не на чем сидеть гостям, но никак, ни на волос не отсутствие лица дома. Вошедший в пустую, необставленную квартиру Саяпин запросто воссоздает в своем воображении все, что здесь должно было бы быть: «Здесь будет телевизор, здесь диван, рядом холодильник. В холодильнике пиво и прочее. Все для друзей». Известно все, вплоть до подноготной холодильника. Но знание это порождено не воображением персонажа, а абсолютной обезличенностью, стандартностью жилья.

Какое-то искаженное, уродливое напоминание об обычаях входит с Верою. Вместо живой кошки -- символа домашнего очага, которую принято пускать в дом впереди хозяев, она приносит игрушечного кота, делая эту плюшевую гадость олицетворением не дома (хотя что-то в этом духе, возможно, бессознательное кроется в подарке), а мужской скотскости: кота она называет Аликом.

Законы самого элементарного поведения забыты не только гостями, но и хозяевами, не только Зиловым, но и Галиной, которая не может противиться натиску мужа, не знающего ни малейшего правила или ограничения сиюминутных желаний. Это особенно интересно и важно отметить в сравнении с тем, что Зилов, не знающий удержу в желаниях, не знающий правил и запретов, не помышляет даже на час раньше открыть для себя сезон охоты.

Плоскому, выхолощенному миру бытовой, или, точнее сказать повседневной, жизни противопоставлен в пьесе другой мир -- мир охоты" Охота, тема охоты выступает здесь в функции некоего нравственного полюса, противоположного повседневности. Тема эта не только впрямую заявлена в названии, не только выявлена в слове, но и незримо растворена во всей поэтике драмы.

В ремарках пьесы и в пластической организации текста настойчиво повторяются две реалии -- окно и дождь за окном (или сменяющая его синева неба). Окно -- рисунок на заднике, мертвое, безвоздушное, намалеванное пространство, дождь -- свето- и звукоподражание или игра актеров. Более того, соблюдение этих ремарок в постановочном отношении требует от режиссера и художника немалых ухищрений.

Во всех напряженных ситуациях лицо героя, (иногда эта ремарка сопровождает и поведение Галины) обращено к окну. Если зрителю следует видеть, что творится за окном: дождь, пасмурно, ясно -- то Зилов, повернувшись к окну, должен стоять спиной к зрительному залу, если же разворот к окну совпадает с поворотом к авансцене, то «биография» погоды для тех же зрителей пропадает.

Пограничьем бытовой и внебытовой жизни в пьесе выступает окно, к которому Зилова тянет как магнитом, особенно в моменты напряженной душевной работы: все переходы от сиюминутной реальности к воспоминаниям сопровождаются приближением героя к окну. Окно -- это, так сказать, его излюбленная среда обитания, его стул, стол, кресло; противостоять окну может только тахта (что тоже из немаловажных черт пьесы, особенно если вспомнить об обломовском диване). Из всех героев «Утиной охоты» только у Галины есть этот немотивированный, неосознанный жест -- поворот к окну в момент душевного напряжения. Окно -- это как бы знак другой реальности, не присутствующей на сцене, но заданной в пьесе, реальности Охоты. Охота -- образ амбивалентный.

С одной стороны, охота -- это приобщение к природе, столь драгоценное для современного человека, это --суть природа, бытийная категория, противопоставленная бытовому миру. И в то же время это категория художественно и литературно опосредованная. С другой стороны -- охота один из самых чудовищных символов убийства. Это убийство, сущность которого культура не берет в расчет. Это убийство, узаконенное цивилизацией, возведенное в ранг респектабельного развлечения, занимает определенное место в иерархии престижных ценностей жизни. Именно эта двойная суть охоты -- очищение, приобщение к вечному, чистому природному началу жизни и, убийства--полностью реализуется в пьесе. Тема смерти пронизывает все действие.

Образ Зилова построен так, что эпиграфом к его анализу можно взять последнюю ремарку пьесы: «Мы видим его спокойное лицо. Плакал он или смеялся -- по его лицу мы так и не поймем». Не следует думать, что Вампилов и сам не знает, плачет его герой или смеется,-- автор делает эту антитезу и двойственность предметом исследования.

Драме гораздо больше, чем лирике и эпосу свойственна сюжетная схематика. И она имеет здесь несколько иное, нежели в других литературных родах, значение. Драматическая коллизия -- то есть выбранный автором круг ситуаций -- уже в самой себе несет определенную проблематику. Чувство коллизии -- весьма редкое свойство, порой слабо развитое даже у самых блестящих драматургов. Это качество весьма ценно, но не исчерпывающе так же, как абсолютный слух не исчерпывает способностей композитора. У Вампилова чувство коллизии абсолютно, пожалуй, именно оно придает его поэтике и столь яркую привлекательность, и несколько подчеркнутую традиционность. Именно в обращении с драматургической коллизией особенно отчетливо видно новаторство Вампилова.

Зилов бесспорно выше всех окружающих его персонажей. Уровень задан и положением героя в драматической коллизии пьесы (Зилов -- носитель рефлектирующего сознания), и личностью самого героя. Зилов значительнее не потому, что свобода его желаний, безответственность его поступков, его лень, его вранье и пьянство хороши, а потому, что у других персонажей все то же самое, только поплоше. Их интерес к жизни может быть цинически плотоядным, как у Кушака, или идеально возвышенным, как у Кузакова, но ни один из них не примет на себя совместную вину, не влюбится, не заворожит девчонку, как, впрочем, и не задумается о своей жизни. Они лишены человеческого обаяния, которое бы скрашивало их недостатки.

Официант уже в ремарке задан как человек, предельно схожий с Зиловым. Зилову «около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения, в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности». Официант -- «ровесник Зилова, высокий, спортивного вида, он всегда в ровном деловом настроении, бодр, уверен в себе и держится с преувеличенным достоинством». Официант -- единственный персонаж пьесы, в чьем описании автор как бы отталкивается от наружности главного героя пьесы (ровесник Зилову), и в их облике, казалось бы, совпадает абсолютно все, не совпадает, так сказать, природа, создающая сходство.

Он знает и умеет все, за исключением одной-единственной вещи. Он не знает, что окружающий мир живой, что в нем существует любовь, а не похоть, что охота -- не физзарядка со стрельбой в цель, что жизнь -- это не только существование белковых тел, что в ней есть духовное начало. Официант абсолютно безупречен и так же абсолютно бесчеловечен.

Что же делает здесь, в этой пьесе о не очень хорошей жизни не очень хороших людей, эта расчетливая холодная сволочь? Почему каждый раз с его появлением в «Утиной охоте» возникает мучительная, тревожная, неясная и пронзительная, как звук лопнувшей струны, нота -- ведь к духовной сфере жизни он не имеет, казалось бы, никакого отношения? И тем не менее в идейном строении пьесы его роль кардинальная, и не только потому, что с ним связана тема смерти -- мера зиловской драмы.

Для Зилова существует единственный момент жизни его духа -- охота. Охота -- это возможность оторваться от быта, повседневности, суеты, вранья, лени, преодолеть которые он сам уже не в силах. Это мир мечты, идеальной, ничем не скомпрометированной и высокой. В этом мире его изолгавшейся, скверной и бедной душе -- хорошо, там она оживает и распрямляется, объединяясь со всем живым в единую и светлую гармонию. Вампилов строит действие пьесы так, что неизменным спутником, проводником Зилова в этот мир становится Официант, и эта страшная фигура лишает утопию Зилова смысла, чистоты, ее высокой поэзии.

В «Утиной охоте» драматургия подошла к человеку вплотную, открыла человека, так сказать, изнутри личности, она попыталась проникнуть под оболочку тела, за лобную кость, сделать процесс выбора, решения, думанья драматургичным. Драматургия восьмидесятых годов с радостью; подхватила эту нутряную мозжечковую пристальность, но пока еще не очень хорошо отдавая: себе отчет, что с этой пристальностью делать. Впрочем, в своего рода растерянности перед собственным открытием оказался и Вампилов.

Вампилов был последним романтиком советской драматургии. Как личность он сформировался во второй половине пятидесятых годов, в то время, когда идеалы, стремления, лозунги и цели общества, вполне гуманные сами по себе, казалось, вот-вот начнут соединяться с реальной жизнью, вот-вот обретут в ней вес и смысл (а иногда казалось, уже обретают). Как художник он работал тогда, когда начались необратимые процессы размежевания провозглашаемых ценностей и реальной жизни. Страшное состояло не в том, что таким образом уничтожался смысл идеалов, а в том, что уничтожался смысл нравственности вообще. Вампилов был сыном, и прекрасным сыном, времени, которое его породило: ему необходимо было знать, чем жив человек, куда ему идти, как жить, ему необходимо было ответить на эти вопросы самому себе, и он первым, во всяком случае первым из драматургов, обнаружил, что жизнь подошла к той последней черте, за которой вопросы эти уже не имеют привычного ответа.